Негатив. Том I - Павел Корнев Страница 8

Нина! Нина тоже знает!

От этой мысли во рту стало кисло, аж зубами скрипнул.

Дерьмо! Вот же дерьмо! Она выйдет вообще?

Усомнился в этом, но — вышла. Нина порывисто сбежала с крыльца, и я вскочил с лавочки, поспешил её навстречу, но только протянул руку, и студентка резко отпрянула.

— Не трогай меня!

Я замер на месте, пересилил себя и спросил:

— Нина, да что такое?

— Сам будто не знаешь! — чуть ли не выкрикнула девчонка, тушь которой потекла и размазалась от слёз. — Ты меня обманул! Выставил полной дурой!

— Ты о чём вообще?

— Ты из комендатуры!

— Я — не из комендатуры, — ответил я полуправдой и поспешно добавил: — Нет, постой! Да не из комендатуры я, честно! И тебе я не врал! Я действительно учусь в энергетическом училище. Но ещё — мотоциклист.

— В корпусе! — обвиняюще произнесла Нина.

Тут уж отпираться было бессмысленно, пришлось признать.

— Ну да.

— И ничего мне не сказал!

— Да просто речи не заходило. Слушай, я ведь ничего не скрывал — даже на мотоцикле приезжал. Помнишь?

— Но ты и не рассказал правды! — отрезала студентка. — Теперь все считают, что я обо всём знала и покрывала тебя!

Я ощутил иррациональное раздражение и едва не наговорил в ответ грубостей, каким-то чудом сдержался и со вздохом спросил:

— В чём покрывала? Служба в корпусе — это преступление? Ну, извини — не знал!

— Служить — не преступление. А вот скрывать это — подло! Теперь все считают тебя шпиком, а меня пособницей!

— Глупости какие! Тебе не плевать, кто что думает?

— Нет, не плевать! Видеть тебя больше не желаю!

Нина развернулась и убежала в клуб, а я немного ещё постоял перед его крыльцом, затем вернулся к скамейке, уселся на неё и откинулся на спинку. Расстроился ужасно. Такие планы на этот вечер были — и всё псу под хвост отправилось. Нинку ещё расстроил, испортил ей праздник.

Я сунул руку во внутренний карман, смял цветастую упаковочную бумагу и отправил её в урну, следом выкинул и картонную коробочку. В руке остался зажат стеклянный шарик величиной со сливу, за толстыми стенками которого подрагивала капля чувствительной к сверхэнергии грязи. Зажав безделушку в кулаке, я начал набирать потенциал и сразу ощутил, как шар едва заметно дрогнул и принялся выворачиваться из пальцев. Тогда усилил хватку и начал бездумно крутить кистью. Стекло нагрелось, от него начало распространяться приятное тепло — для медитации лучше и не придумаешь.

Такие вот сувениры из отработанной субстанции изготавливала в госпитале троица аспирантов, мне по знакомству они уступили пару шариков за полцены. Хотел подарить один Нинке, и вот оно как получилось.

И всё же — какая тварь сдала? Как же так вышло, а?

Не знаю, сколько времени провёл, погрузившись в лёгкий транс, очнуться заставил хлопок по плечу.

— Пьер, дружище! А ты чего внутрь не заходишь?

— О, Карл! Привет! — Я поднялся на ноги, ответил на рукопожатие и указал на клуб. — Иди, там расскажут.

— С Нинет, что ли, поссорились?

— И это тоже, — подтвердил я и уселся обратно на скамейку.

— Ты сегодня такой загадочный! — хохотнул Карл и попросил: — Не уходи никуда только, я сейчас Мэри заберу и выйду.

Мне было всё равно, но всё же уточнил:

— И куда собрались?

— У нас на военной кафедре своё сборище, — поведал мне Карл и двинулся в сторону клуба.

Я откинулся на спинку скамейки и сунул руки в карманы пиджака. Сам не знаю, почему восвояси не убрался. Некуда идти, наверное, просто было. Некуда и незачем. Такая тоска навалилась — хоть волком вой. Да и взвыл бы, просто не решился напоказ чувства выставлять.

Плохо. Всё было очень и очень плохо.

И ведь даже не в поручении Георгия Ивановича и Альберта Павловича дело, тому поручению сто лет в обед, актуальность давно на нуле. Просто с Ниной нехорошо получилось. Я ведь…

А, к чёрту! Что — я? Люблю её? Ну, наверное. Очень уж тошно на душе. Небезразлична она мне была совершенно точно. Хотя, положа руку на сердце, больше об упущенных возможностях жалею. Ждал ведь этих праздников. Так ждал! И Нину расстроил. Одно к одному подобралось, того и гляди, слёзы на глаза навернутся.

Но — нет, не навернулись. Для этого я был слишком зол. И на себя, и на ту сволочь, что заложила меня студентам. Узнаю кто — удавлю! Собственными руками придушу гада!

Пальцы сжались в кулаки, но я тут же обуздал эмоции и заставил себя расслабиться.

Ну, придушу и толку? Это уже ничего не исправит и не изменит.

Зараза!

В этот момент из клуба вышел Карл, уселся рядом, глянул с интересом.

— Пьер, ты и вправду в комендатуре служишь?

Врать и недоговаривать я не стал, молча достал из внутреннего кармана служебное удостоверение с вытисненным изображением схемы атома и аббревиатурой «ОНКОР», раскрыл его и протянул студенту. Здоровяк озадаченно хмыкнул.

— Автобронетанковый дивизион? Пьер, ты танкист?

Я фыркнул и забрал удостоверение.

— Мотоциклист. Я же говорил…

— Не-а, не говорил, — передёрнул мощными плечами Карл. — Чего молчал-то?

— Да повода не было.

Карл вздохнул.

— Это ты дал маху. Нинет в истерике бьётся, все вокруг неё хлопочут, Мэри тоже утешать осталась. И на меня ещё наорала. Отстань, говорит. Не могу, говорит, подругу в таком состоянии бросить.

— Ну, извини.

Здоровяк хлопнул меня по плечу мясистой ладонью.

— Ладно, хватит киснуть! Идём!

Я недоумённо вскинул голову.

— Куда?

— Говорю же: у актива военной кафедры своё собрание. Я хотел Мэри с собой взять, она не пойдёт, место освободилось.

— Ты серьёзно?

— Нет, ёлки, шучу! — разозлился Карл ухватил меня за плечо и легко вздёрнул с лавочки, после перчатками сбил нападавшие на плечи снежинки. — Пьер, на военной кафедре ни снобов, ни пацифистов не держат. Какие могут быть предрассудки, если почти все на службу в корпус после выпуска поступят? Вот с Нинет у тебя промашка вышла. Она к общественному мнению прислушивается. Ей надо было сразу обо всё рассказать, а так разобидится надолго.

Студент натянул перчатки и потянул меня от клуба.

— Идём, сегодня тут точно ловить нечего. Завтра с ней поговоришь.

И я сдался, пошёл с Карлом неведомо куда, а на ходу подумал, что совсем упустил из виду перчатки. Надо было купить.