Хроники Люциферазы. Три корабля - Наталья О'Шей Страница 8

Дальше Мастер сказал, что на следующем втором рассвете лун «он придет говорить со Вторым Высоким», то есть со мной. Для проформы Тедди поинтересовался, означает ли это, что и командору Шеклтону пора собираться на Испытание Верхним Миром. Разумеется. Да.

И с этим они раскланялись, опять подмели землю оружием и удалились.

Конечно, я готов. Я готов ко всему – ко льдам их Ночной стороны, ко встречам с местными планетарными духами, да бог знает к чему, как же мне не быть готовым, если я теперь начальник экспедиции, и вся – вся – ответственность за треклятый Первый Контакт лежит на мне?!

Иногда какая-то очень старая и воинственная кровь просыпается во мне, и некий бес шепчет, будто крутит по кругу пластинку: «Завоевание новых планет не есть освоение… освоение новых планет не есть завоевание…» – уложение о Протоколе Первого Контакта, основа расширения нашей пацифистской Галактики. Подвергаю ли я его сомнению? Нет. Страдаю ли я от того, что мой начальник, мой старший товарищ, по сути, принес себя ему в жертву? О да. Сэр Росс, я надеюсь еще увидеть вас, пусть даже мертвым, или хотя бы узнать о том, что же случилось с вами в Испытании. А пока на рассвете лун я взберусь воронам на плечи и постараюсь удержаться. Что-то подсказывает мне, что это не слишком удобно. Переводчик-камеру я в последнюю минуту решил с собой не брать, потому что уж если мне предстоит встреча с местным планетарным стихиалем, то смешно доверяться механизму. Вот у Росса трубка была, а у меня и ее-то нет, никакого сувенира (нервничаю, нервничаю, в голову лезет всякая дурь).

Пора идти, Азриэль, увидимся в Верхнем Мире!

Как мы понимаем, следующий фрагмент в бэклоге отсутствует, поскольку в течение полета на Ночную сторону командор Шеклтон был слишком занят, чтобы наговаривать свои впечатления. Увы, поскольку со времени Трех Высоких это испытание никто не проходил, у нас нет сведений о тех впечатлениях, которые его участники могли пережить. Если советник Нансен что-то и записывал в ходе полета, то это до сих пор хранится в его засекреченных файлах.

Тем не менее следующий фрагмент лога Шеклтона является одним из самых ценных, поскольку именно он подробно рассказывает нам о сути собственно Испытания.

Я очнулся как от толчка и рефлекторно попытался вскочить. Вовремя сообразил, что лежу на чем-то узком, твердом и холодном. Очень холодном. Поводил руками вокруг себя – сначала нащупал только пустоту, потом левая рука уперлась в лед. Надо мной, куда ни глянь, раскинулась небесная чернота – не прозрачная чернота открытого космоса, а густой бархатный покров, атмосфера Ночной стороны Люциферазы. Во всю ширь этот бархатный полог был расшит огромными, величиной с кулак, звездами. Они были очень живыми и хищными, смотрели злыми внимательными глазами и ждали, что же со мной случится дальше. Я оторвал взгляд от гипнотических звезд и осторожно скосил глаза направо, а затем налево. Святые угодники!..

Сам я лежал спиной на остром ледяном гребне. По правую сторону не было ничего – только отвесный склон, уходящий в туманную синеву где-то далеко внизу. А в метре от того места, где моя рука нащупала лед пологого склона, был старый адмирал Росс. Его тело наполовину вмерзло в лед, белый китель мерцал в сумраке, а глаза на прекрасном благородном лице были выклеваны.

Я захлебнулся морозным воздухом, закашлялся и, кажется, снова ненадолго потерял сознание.

Ничего не изменилось. Я все так же лежу спиной на гребне, потихоньку примерзая к нему, и сэр Морис слева от меня так же смотрит пустыми развороченными глазницами в лица звездам, забравшим его душу. Вот, значит, что это за испытание. Попытался перекатиться в сторону адмирала и как-то начать спуск по склону, но лед будто держит меня за спину, будто он уже пронзил и китель, и белье, и кожу и теперь вползает в вены красивыми узорами. Наверное, скоро меня начнет клонить в сон, я умру, и вороны выклюют и мои глаза. Но пока я не могу не смотреть на эти страшные звезды и на горы кругом. Через пропасть справа от меня возвышается хребет еще выше того, где лежим мы с адмиралом. Его пики сплошь покрыты снегом, таким ярким под звездами, что кажется, что некое местное божество встроило в каждый по светильнику. Выше всех – почти симметричная трехглавая вершина, с обеих сторон от которой спускаются в туман кудрявые реки ледников. Отчаяние и скорбь заполняют меня, но я не могу оторваться от завораживающей красоты этого пейзажа.

Слева заметно голубоватое свечение, справа тьма начинает приобретать красноватый оттенок, и я понимаю, что вот так над Ночной стороной встают Натрикс и Сульфур. Это воистину величественное зрелище – пока луны были невысоко над горизонтом, в их отраженном свете горы начали вспыхивать в ночи, как самоцветы в драконьей пещере. Вот три снежных пика на фоне чернильного неба окрасились благодаря Натрикс в розовый цвет такой нежности, что у меня слезы примерзают к ресницам. А вот Сульфур сообщил удивительную подсветку ближайшему ко мне леднику, и трещи-ны во льду засияли ярким зеленым, как если бы внутрь них провалились светильники. Казавшиеся до этого черными скалы обнаружили оттенки синего, фиолетового и других сумрачных оттенков, названий которых я не знаю, но все они есть в цветах оперения воронов. Даже злые звезды, кажется, шарахаются от лун, быстро катящихся вверх навстречу друг другу. Игра света и цвета застывает под веками. Если это последнее, что я увижу, то мне не так обидно умирать тут, во льдах Верхнего Мира.

Но вот тень планеты начинает наползать на их лики, и полные луны неумолимо превращаются в половинки, затем в тоненькие полумесяцы, и горы постепенно гаснут снова. К тому моменту, когда Натрикс и Сульфур встретятся, они будут клубками черноты под жадными глазами встрепенувшихся звезд.

В тот момент, когда Натрикс и Сульфур встретились, мимо меня кто-то прошел.

Кто-то огромный. Он идет через воздух, через луны и через звезды, он просто пронизывает пространство своей полупрозрачной сущностью. Никогда я не наблюдал подобного феномена и не знаю, к какой категории космических явлений его отнести. По виду своему он совершенно нечеловеческий, но при этом и не инопланетный, и это очень странно. Наверное, я галлюцинирую, потому что более всего эта тень, прошедшая мимо меня, напоминает одного из богов Старой Земли – того, одноглазого и в синем плаще, я забыл его имя, но я пытаюсь его позвать, сказать: сэр, кто бы вы ни были, помогите мне, ради всего святого. Мне очень неудобно так к вам обращаться, сэр, но мне необходима помощь, иначе я так и не отлеплюсь от этой ледяной корки, не вернусь к своей команде, не расскажу о судьбе адмирала, и есть же, черт возьми, какой-то смысл в том, что вы здесь!

Вот так в дезориентации кричу я в ночь, даже не осознавая, что звука из моего горла никакого не выходит. Бог в синем плаще проходит мимо меня и даже не смотрит, и за ним идет кто-то еще, а проснувшиеся звезды даже не мигают.