Учитель и ученик - Клаудия Грэй Страница 78

Еще недавно флагман королевского флота носил название «Небесная сфера». С сегодняшнего дня, согласно приказу королевы Фэнри, он назывался «Справедливым».

Шагая по коридорам корабля и на ходу застегивая бронированный нагрудник поверх своего теперь уже запачканного белого платья, Фэнри окликнула:

– Кто командует «Козырем»? Кто главный после смерти Кол?

Кейди уже переоделась в форму черного гвардейца. След на ее левой руке говорил о том, что несколько минут назад дроид 2-1B навсегда освободил ее из рабства «Цзерки». Она вся светилась торжеством и выглядела даже счастливее, чем сама Фэнри.

– С сожалением вынуждена сообщить ее величеству, что Кол осталась жива после церемонии.

– Что? – Та самая личность, чьей смерти Фэнри желала больше всего, самая коррумпированная и бездушная из всех, каким-то образом выползла из ловушки. Поняв, что произошло, Фэнри выругалась:

– Дерен. Он пощадил ее, не так ли?

– Он был хорошим человеком, – ответила Кейди. – Он просто не понимал, что вся погань из «Цзерки» должна умереть.

– Но мы-то понимаем. – Фэнри зашагала в сторону мостика «Справедливого». Она всю жизнь училась быть правителем, годами готовилась к этому часу. Глядя на нее, Аверросс видел лишь ребенка, но это было потому, что на самом деле он видел Ним Пианну. Фэнри могла жалеть ту бедняжку – девочку, с которой никогда не была знакома, – но она знала, что не разделит судьбу Ним.

Нет, она наконец-то осуществила свое предназначение и стала той, кем всегда хотела быть: королевой-воином.

* * *

Раэль Аверросс позволил Оби-Вану Кеноби увести себя на кореллианский крейсер. Для него уже не было особой разницы, куда идти и что делать.

«Фэнри… почему?» – Он пытался представить, как задает ей этот вопрос, но сцена просто отказывалась материализоваться в его голове. Аверросс не мог больше видеть смышленую, забавную девочку, которую знал… или думал, что знает. Когда он мысленно произносил слова, то обращены они были к рассерженной, полной презрения молодой женщине, захватившей сегодня абсолютную власть.

– Падаван, – сказал Квай-Гон Оби-Вану, когда все трое двинулись к мостику крейсера, – что случилось с твоим мечом?

– Я не знаю. – Оби-Ван открутил крышку. К всеобщему удивлению, внутри на месте кайбера оказался оранжевый колен-кристалл.

– Как такое может быть? – спросил Квай-Гон.

– Наверное… – Лицо Оби-Вана стало задумчивым. – Несколько дней назад Фэнри захотела узнать, как устроен световой меч, и я ей показал. Вчера, перед репетицией, Дерен сказал мне, что до самой церемонии никакое оружие в Чашу проносить нельзя, и я оставил меч в коридоре. И там кто-то вывел его из строя… или думал, что вывел.

– Вес, – отрешенным тоном произнес Аверросс. – Они вытащили твой кайбер и заменили его колен-кристаллом, потому что оба весят одинаково. Для того, чтобы ты не догадался.

Губы Квай-Гона медленно расплылись в улыбке:

– Фэнри и Дерен думали, что колен-кристалл годится лишь на то, чтобы одурачить Оби-Вана. Однако этот кристалл смог сфокусировать некий клинок, пускай и не такой мощный… но действенный против щитов, также запитанных от колен-кристаллов.

– И хвала Силе, что не такой мощный, – сказал Оби-Ван. – Иначе я убил бы Дерена.

– Да уж, ты бы его располовинил, – ответил Аверросс.

После короткой паузы Квай-Гон кивнул:

– Видится мне, потенциальный черный рынок этих щитов быстро зачахнет, как только пройдет слух, что джедаи все-таки могут их пробивать.

Оби-Ван повесил меч обратно на пояс, но затем нерешительно произнес:

– Я думаю, мы можем вернуть мой кайбер-кристалл. Наверное, он все еще где-то во дворце, не так ли?

– Наверное, – сказал Аверросс. Даже ему собственный голос показался безжизненным.

– Ты уверен, что она уже королева? – спросил Квай-Гон, когда крейсер направился в космос, в погоню за черными гвардейцами и за Фэнри. – Ведь церемония не была завершена.

– А то. – Аверросс прислонился головой к блестящей белой стене и сосредоточился на лампах, чтобы не обращать внимания на то, что происходило на обзорном экране. – Но да. Как только священная корона Пайджела легла на ее голову, Фэнри стала королевой. А поскольку она не подписала договор, то продолжают действовать старые законы, то есть она получила абсолютную власть.

Исходя из чего, одним из своих первых указов Фэнри наверняка повелит изгнать бывшего регента. Или казнить.

– Хорошая новость, – сказал Оби-Ван, оторвавшись от панели связи. – По-видимому, капитан Дерен будет жить. Он, по крайней мере, хоть что-то нам потом объяснит.

– Если только мы сами уцелеем, – буркнул Аверросс.

Квай-Гон окинул его взглядом, и Аверросс подумал, что сейчас его станут отчитывать за пораженческие настроения. Но уж лучше бы это, чем то, что он услышал:

– Раэль, неужели ты не замечал никаких признаков?

– Нет. Да. Я имею в виду, теперь, если так подумать… я чувствовал в ней эту энергию, чувствовал с помощью Силы. Эту решимость править. Просто думал… это значит, что она выросла… но теперь понятно, что тут крылось намного большее. – Аверросс вздохнул. – И она никогда не заискивала перед «Цзеркой». И так и не поняла, что я сам заискивал только ради нее. И та девчонка, Кейди, постоянно крутилась либо возле нее, либо возле меня. Я думал, что Кейди просто ее фаворитка. Но похоже на то, что она была ее сообщницей.

– Возможно, – сказал Квай-Гон. – Правда, Кейди могла просто выполнять приказы хозяйки… но я чувствовал в ней надежду, а не покорное согласие.

«То есть половина дворца все это время знала настоящую Фэнри, – подумал Аверросс. – Но не я».

– Ладно, – сказал он, взяв себя в руки, насколько это было возможно. – Что делать будем?

– Похоже, королевский корабль – «Справедливый», так? – намеревается атаковать «Козырь», – сказал Оби-Ван. Он нахмурился, глядя на различные схемы, которые высветились на окружавших их экранах. – Они вызвали на помощь другие корабли королевских и черных гвардейцев. Хотя, как я понимаю, черные гвардейцы и были на самом деле королевскими…

– Вот как мы поступим, – произнес Квай-Гон с такой невозмутимостью, будто придумал этот план еще много лет назад. – Раэль, нам с тобой надо высадиться на борт «Справедливого» и схватить Фэнри.

Раэль хохотнул. Звук собственного смеха показался ему чужим.