Туннель времени - Мюррей Лейнстер Страница 77

Холден сурово уселся у пульта связи, чтобы вызвать Землю, хотя по той же линии одновременно пытались прорваться несколько сотен вызовов с Земли. Из чистого упрямства и абсолютно не вспоминая про хорошие манеры, он справился с этой задачей. Он связался с больницей, где его знали, и побеседовал с тамошним бактериологом. Он был хорошим специалистом, но пока еще не стал знаменитостью. После того, как Холден дал добросовестные прикидки цвета солнечных лучей и возможного содержания ультрафиолета в нем и тщательно оценил, насколько близко запах горящих местных растений походил на запах земных растений, они пришли к не слишком точным, но разумным заключениям. Из сотен тысяч возможных органических соединений в жизненных процессах живых существ Земли принимали участие лишь немногие. И все же существовали сотни тысяч видов, готовые употреблять все, что возможно употребить. Если солнечный свет и температура в двух мирах были сходными, то вероятность того, что одни и те же химические соединения могут быть использованы живыми организмами из обоих миров, несколько повышалась. Поэтому на новой планете могли существовать микроорганизмы, представляющие опасность. Но с другой стороны, либо производимые ими токсины должны быть известны людям, и тогда человеческие организмы в состоянии сопротивляться им, либо они являются новыми соединениями, на которые человеческий организм ответит аллергической реакцией. То есть, если бы у кого–либо на корабле появилась крапивница, то у них были бы основания для паники. Но поскольку никто не начал чихать и не покрылся струпьями, то, скорее всего, их жизням ничего не угрожало.

На выработку этого успокаивающего заключения ушло довольно много времени. Бэбс с Кохрейном между тем спустились вниз и отправились погулять. Кохрейн, как и в прошлый раз, был с ружьем, хотя вряд ли мог бы назвать себя метким стрелком. На телевидении ему приходилось как–то раз снимать стрельбу из ружей, стреляющих холостыми патронами, да и то урезанную до минимума, чтобы не сжечь микрофоны. Он знал, какие движения необходимо делать, но не больше.

Они решили не ходить туда же, где уже побывали в прошлый раз. Корабль должен был взлететь, как только планета повернется так, что нос звездолета окажется направлен на их следующую цель. У них было два часа.

Они наткнулись на что–то, неподвижно лежащее прямо на пути, как огромная змея. Кохрейн испуганно взглянул, потом, приглядевшись, заметил, что блестящее змееподобное кольцо корешками соединялось с землей. Это было ползучее растение, получавшее питательные вещества через огромную корневую систему. Несомненно, где–нибудь оно должно было подняться вверх, развернув листву, чтобы получать солнечный свет. В некотором смысле, оно использовало принцип горизонтальных колодцев, в которых в засушливом климате собирается вода, чересчур скудная, чтобы скапливаться в обычных вертикальных скважинах.

Они заходили все дальше и дальше, восхищенные и изумленные. Вокруг произрастали диковинки, капризы экологического приспособления, чудеса симбиотического взаимодействия. Ботаники пустились бы в пляс от радости при виде обилия такого материала для наблюдений. Биологи сошли бы с ума от счастья. Бэбс с Кохрейном просто невежественно восхищались. Они с интересом, но без страха пробирались среди не имеющих аналогий на Земле растений и животных. Они знали о природе ровно столько же, сколько знает обычный средний человек, то есть практически ничего. Бэбс никогда раньше не видела ни одного неокультуренного растения. Увиденное приводило ее в восторг, и она то и дело восхищенно вскрикивала. Но не осознавала увиденные чудеса по отдельности, а воспринимала картину в целом.

— Жаль, что у нас нет вертолета, — сказал Кохрейн. — Если бы мы могли перелетать с места, на место и отсылать на Землю кадры… На корабле так не получится… Мы израсходуем больше топлива, чем есть у нас в запасе.

Бэбс наморщила лоб.

— Доктор Холден ужасно переживает, потому что мы не можем показать такую красивую картину, какую он хотел бы показать.

Кохрейн остановился, чтобы взглянуть на что–то плоское, как диск из серо–зеленой плоти, который медленно уползал у них с дороги беспокойными извивающимися движениями. Диск исчез, и Кохрейн сказал:

— Да. Билл честный человек, хотя и психиатр. Он отчаянно хочет сделать что–нибудь для бедняг с Земли, которые так страдают от неудовлетворенности. Их десятки миллионов, этих людей, которые не могут надеяться ни на что большее, чем сохранить пищу и кров для себя и своих семей. Они не могут даже притвориться, что надеются на большее. Все равно больше ничего не достичь. Но Билл надеется дать им надежду. Он полагает, что без надежды мир превратится в сумасшедший дом уже в следующем поколении. Так оно и будет.

— Вы и пытаетесь что–то сделать! — быстро проговорила Бэбс. — Разве вы не считаете, что даете надежду всем тем, кто остался на Земле?

— Нет! — отрезал Кохрейн. — Я не занимаюсь ничем столь абстрактным, как снабжением неудовлетворенного человечества надеждами! Никто не может поставлять абстракцию! Никто не может воплотить абстракцию в жизнь! Все, что сделано, определенно и реально! Возможно, вы и сможете найти некие абстрактные надежды после того, как все будет сделано, но я — то человек прагматичный! Я не пытаюсь создать улучшенный психологический климат, подходящий для безвольных психов! Я пытаюсь сделать свое дело!

— Я все думала, — призналась Бэбс, — что же это за дело такое.

Кохрейн поморщился.

— Вы просто не поверите, Бэбс.

Земля под их ногами странно затряслась. Деревья заходили ходуном. Больше ничего странного не произошло. Ничто не упало. Не начали катиться камни. В долине между вулканами, где можно одновременно увидеть дым шести вулканов, подземные толчки не должны устраивать разрушения. Все разрушения, которые могли произвести небольшие колебания, произошли многие века назад.

— Это как–то… странно, правда? — беспокойно спросила Бэбс.

Кохрейн кивнул. Он и Бэбс не привыкли бояться животных, они привыкли к путешествиям по воздуху на Земле и космическим путешествиям, которые привели их сюда. Они не почувствовали тревогу при движении окружающей среды. Очевидно, толчки были не редкостью в этой местности. Деревья надежно крепились к земле именно для того, чтобы противостоять им, равно как и господствующим ветрам на открытых местах. Сход оползней казался невозможным. Действительно неустойчивые склоны рухнули вниз уже давным–давно.

— Жаль, что у нас нет вертолета, — повторил Кохрейн. — Зрелище курящихся вершин и ледников между ними, когда мы приземлялись, — зрители это оценили бы! Мы могли бы удержать интерес публики на время проведения конкурса и использовать дополнительный капитал, который он принес бы! Но поскольку ничего изменить нельзя, мы должны улетать, практически ничего не сделав. Проблема в том, что я не думал достигнуть такого успеха! Бог свидетель, я мог бы достать вертолеты!

Он помог Бэбс подняться по маленькому крутому уступу там, где из склона горы выдавался большой камень.

Землю снова тряхнуло. Не опасно, но Бэбс чуточку сильнее ухватилась за его руку. Они продолжали подъем и, наконец, добрались до вершины небольшого лишенного растительности выступа, возвышавшегося над лесом. Отсюда поверх древесных крон открывался вид на многие мили в стороны. Горы были видны очень ясно. Некоторые из них находились в десяти, другие в двадцати милях от места, где стояли они с Бэбс. Другие, еще дальше, едва просматривались в слабой дымке расстояния. Но над одной из самых дальних висело густое облако дыма в форме гриба. В какой–то период человеческой истории оно показалось бы наблюдателям типичным вулканическим облаком. Для Кохрейна с Бэбс это было типичное облако атомного взрыва.