Звездные мальчики - Ирина Скидневская Страница 77

Силы небесные, в смятении думал король, кто это навел здесь такой порядок?.. Он стремительным шагом пересек сад и вернулся во внутренний двор. Только теперь он заметил, что вокруг царит непонятная тишина — на вышках нет часовых, собаки, радостно скуля, не ластятся к нему по своей привычке, не всхрапывают рано просыпающиеся кони. Король распахнул двери конюшни. Новые двери… новые потолочные балки… новые загоны и стойла для лошадей… Он закричал, и его крик гулко пронесся по длинному, остро пахнущему свежим деревом строению. Пусто…

Сердце у короля готово было выпрыгнуть из груди. Он бросился в замок, но неожиданно пришедшая ему в голову мысль заставила его остановиться. Конечно, это единственное объяснение: он спит, и ему снится странный, яркий, как явь, сон. Король с облегчением вздохнул и протер глаза.

Сон не кончался. Солнце уже вставало над долиной, и где-то на реке глухо стучали колесами мельницы, но замок и не думал пробуждаться и встречать новый день.

Король побежал по ступеням лестницы вверх, на второй этаж башни, где находились комнаты прислуги. Ему нужно кого-нибудь найти и получить разъяснения, иначе — король содрогнулся — он просто сходит с ума…

Цепляясь мечом о громоздкие сундуки и путаясь ногами в плетеных ковриках, он распахивал каждую встречающуюся на его пути дверь, заглядывал в темные углы, с надеждой бросался к постелям, но нигде никого не находил. Таинственный полумрак пустынных покоев отвечал ему пугающим молчанием и эхом его мечущихся шагов. Длинный плащ мешал стремительному бегу, король на ходу сорвал его, швырнул на пол и взлетел по ступенькам на третий этаж.

Лучи встающего солнца ярко озаряли нарядные и светлые, пропахшие загадочными ароматами покои королевы. Убедившись, что и здесь нет ни одной живой души, король присел на подоконник глубокой оконной ниши и, как потерянный, оглядел заснеженные пики далеких горных хребтов, начинающие желтеть пастбища, реку, блистающую на солнце, и черную бархатную кайму леса за ней.

Он прищурился — за рекой не было деревень…

Больше не в силах терпеть эту муку, он в отчаянии закричал:

— Таотис!

И вновь бросился на поиски. В глаза ему назойливо лезла пугающая обновленность будто только что сработанных вещей. Все в замке сияло и искрилось, радужно переливалось и сверкало: новая позолота взамен запыленной и потускневшей, мебель, еще источающая сладковатый аромат драгоценной древесины, не потерявшие яркости ковры и занавеси, знакомые с детства безделушки, оружие на стенах, посуда на полках и в шкафах. И на всем этом великолепии — ни единого изъяна, нанесенного временем или неосторожной рукой…

Король сорвал со стены маленькое изображение своей матери в круглой серебряной оправе и со смешанным чувством удивления и страха рассмотрел его. Задорное лицо темноволосой красавицы было выписано яркими, чистыми красками, будто и не лежал этот портрет в кармане куртки короля, когда он еще ребенком однажды упал в пруд…

Не чуя под собой ног, король несся по лестницам, залам, комнатам и вдруг остановился. Что же это он бегает, как юнец? Разве это возможно? Ему семьдесят два года, он стар и немощен, и недавно у него отнялась правая рука…

Король поднял руку, поднес ее к глазам, сжал и разжал пальцы, потом, холодея от непонятного предчувствия, шагнул к большому, от пола до потолка, зеркалу.

…Он неподвижно стоял перед зеркалом и смотрел на себя, черноволосого, молодого, такого, каким он был лет сорок назад, и горько думал о том, что даже близость смерти, презираемой им, — а он славно бился когда-то — ни разу не смогла так позорно исказить страхом его черты. Измученное неизвестностью, испуганное лицо… Он снова молод и даже красив… ведь молодые все красивы… Король злобно рассмеялся. Вот так, оказывается, сходят с ума! Помешался… Сумасшедший король… Нет, он разом покончит с этим.

Он вынул из ножен меч. Стройный парень в зеркале сделал то же самое. Король в ответ скривился и направил острие клинка себе в грудь. Вдруг одна мысль, как молния, мелькнула у него в голове, меч выпал у короля из рук и со звоном покатился по гладкому каменному полу. Ведь он уже умер… Он вспомнил, как простился со всеми и поехал умирать, как вдруг тоскливо завыли вокруг собаки и неизъяснимый покой, глубокий, как сон, объял его… Так значит, он умер, и с ним происходит то, что скрыто от живущих…

Это открытие не прибавило королю бодрости. Он устало склонился и поднял меч. Зачем ему такая жизнь — в одиночестве, в красивом, но пустом замке?..

Но Ян тоже умер, полоснула его по сердцу не утихающая, острая боль, и он тоже должен быть здесь, ведь это его дом… Он найдет Яна…

Как спасение, пришедшее, когда его уже не ждут, до короля вдруг донеслись слабые, отдаленные звуки клавесина — кто-то играл в парадном зале, в соседней башне.

Король ринулся на звуки музыки и с сердцем, бешено прыгающим в груди, остановился у тяжелой резной двери, ведущей в тронный зал. Переведя дух, он осторожно открыл ее.

Сияние, исходящее от стен, обитых сверкающей тканью, на мгновение привычно ослепило короля. Это дивное по красоте шитье придумала королева, обладающая счастливым даром легко соединять возможное с невозможным, и грубые отбеленные холсты, затканные пышными серебряными цветами, однажды украсили парадный зал, чтобы поражать гостей своим изысканным великолепием.

В самом конце зала, за клавесином, спиной к королю, сидела королева. Яркое пятно ее бархатного платья цвета изумруда, красивая узкая спина и уложенные в высокую прическу пышные льняные волосы притягивали потрясенный взор короля, и поначалу он даже не заметил юношу, стоящего у окна.

Юноша теребил на груди золотой медальон и глядел во двор замка. Кор, вспомнил король, и, как пьяный, пошел к сыну по скользкому, выложенному разноцветными камешками полу. Королева, ничего не замечая, продолжала играть, и ее музыка звучала как страстная просьба, как отчаянный призыв к пробуждению…

Кор обернулся и увидел отца. На ходу расстегивая душивший его воротник, король медленно приближался к сыну. Он не сводил с него глаз. Все знакомо ему в облике Кора — эта гордая осанка, широкие плечи, густые белокурые волосы, голубые глаза… Сын красив пронзительной, как у матери, красотой…

Юноша шагнул вперед. Уголки его губ раздвинулись, на щеке заиграла ямочка, а в глазах неудержимо заплясали знакомые… веселые огоньки…

Король остановился, и глаза у него защипало.

— Ян… — сдавленным голосом произнес он. — Я узнал тебя… Это ведь ты… — Он зашатался.

Ян бросился ему навстречу, и они крепко обнялись после невероятно долгой, ненавистной разлуки…

Королева вскочила на ноги и, прижимая руки к груди, вся в слезах, смотрела на них.

— Тиса, — обернулся к ней король, — я не знаю, радоваться мне или пугаться.

— Радоваться, конечно, радоваться… — задыхаясь от волнения, повторяла королева.

Молодая и красивая, как тогда, когда король впервые встретил ее, такая красивая, что при виде нее у него кружилась голова, она обнимала мужа, а он без конца, не стесняясь, целовал ее мокрое от слез лицо.