Ленинградец - Александр Берг Страница 77

Внезапно услышал женский вскрик: «Помо…» Окончание было скомкано, видно женщине закрыли рот. Ни секунды не раздумывая, я рванул в подворотню, из которой и раздался вскрик, на ходу расстегивая кобуру и доставая пистолет.

Я пробежал подворотню, выбежал в проходной двор и увидел, как две мужские фигуры согнулись над лежащей на асфальте женщиной.

– А ну лежать, суки! – закричал я им, а они, только глянув на меня, рванули прочь.

Пробежав с десяток шагов, я достиг лежавшей женщины. Она лежала неподвижно, а из-под тела растекалась лужа крови. Это сняло с меня все тормоза, и ни секунды не раздумывая, я поднял пистолет, прицелился и спустил курок. Раздался выстрел, и одна из убегавших фигур мешком упала на землю. Второй бандит, бежавший первым, на мгновение обернулся, глянул на меня и упавшего подельника и только быстрей припустил дальше.

Даже этого короткого момента мне хватило, чтобы узнать его. Это был Шкет. Сто процентов, что подстреленный мной урка – это Витька Губа. Вновь прицеливаюсь по бегущей фигуре и снова стреляю. Выстрел звучит громко, но это и неудивительно: стреляю я во дворе дома, и звуковая волна, отражаясь от стен домов, возвращается назад. Хорошо еще, что я стрелял не в подворотне, вот там точно можно было бы оглохнуть.

Шкет, сделав еще несколько шагов вперед, падает, а я нагибаюсь над лежащей на асфальте женщиной. Приглядевшись, вижу, что это не женщина, а совсем молодая девушка, наверное, 16–17 лет, а перед глазами встает моя Варя. Тогда, в прошлой жизни, наверное, она так же лежала на земле, а эти твари безнаказанно ушли, убив ее за карточки и цепочку.

Проверяю пульс – ура, жилка бьется, девушка еще жива, но надо срочно остановить кровь и вызвать врачей. Содрав с ее шеи легкий шарф, я затолкал его под платье, закрыв резаную рану в области живота. В этот момент вдали послышались милицейские свистки, видимо патрули услышали выстрелы и бросились проверять, что случилось. Выйдя из арки, я увидел, как с одной стороны бегут милиционеры, а с противоположной стороны – армейский патруль.

Я замахал руками, показывая, куда им бежать, и спустя пару минут они были тут.

– Старшина Соломин! – представился мне старший милицейского патруля. – Что здесь происходит?

– Врачей сюда, быстро, старшина. Женщину ножом ударили.

– Да вы успокойтесь. Прохоров, быстро к телефону и вызови сюда «скорую». А вы толком объясните, что случилось.

Один из милиционеров побежал к телефонному автомату, который стоял не очень далеко, а я стал объяснять старшине, что произошло.

– Я военинженер второго ранга Новиков. Шел по улице и услышал женский крик о помощи. Бросился сюда и увидел лежащую на земле женщину и двух мужчин над ней. Я к ним – они от меня. А когда я подбежал к женщине, то увидел, как из-под нее кровь течет, вот и открыл огонь по убегавшим.

– А вдруг это случайные люди, которые вас испугались?

– Нет, товарищ старшина, не случайные люди. Один из них обернулся, и я его узнал, это был Степка Шкет. Я тут вырос и знаю шпану, а Шкет уже стоит у вас на учете. А второй, скорее всего, Витька Губа, они обычно всегда вместе. Да давайте пройдем к ним, вон они лежат.

Мы подошли к лежащим телам и увидели, что рука Губы сжимает женскую сумочку.

– Ну вот, товарищ старшина, что я вам говорил. Наверняка это ее сумочка, – кивнул я на лежавшую девушку.

Скоро приехала машина «скорой помощи», и девушку увезли в больницу. Мне пришлось пройти в отделение милиции и подробно рассказать следователю, как было дело. Освободился я уже только около полуночи, правда перед этим позвонив домой, чтобы моя Варя не беспокоилась, что меня долго нет. Особо я не волновался: факт ограбления налицо, фигуранты известны своим криминальным прошлым и настоящим, а по законам военного времени все бандиты, застигнутые на месте преступления, подлежат немедленному расстрелу.

Так оно и вышло, больше меня никто не беспокоил по этому делу. А Губа со Шкетом… Видно, им на роду было написано сдохнуть от моей руки при любом раскладе.

Вот так и прошел весь 1942 год. Мы готовились, перевооружались, обучались. Войска даже стали ощущать себя на передовой, как в отпуске, так их дрючили и гоняли в тылу, во время пересменки. А весной 1943 года началось.

Май 1943 года, Украина

Все это время Жуков, который так и остался комфронта, гонял в хвост и в гриву свои войска. То, что немцы что-то готовят, было ясно и из донесений разведки, да и так понятно. Более года протоптавшись на месте, они хотели все же прорвать наши укрепления и двинуться вперед. Пока на фронте появились только их новые «четверки» с мощной лобовой броней и длинноствольным орудием вместо прежнего окурка. По сообщениям разведки, немцы начали выпуск новых танков Т-5 и Т-6, о чем я и предупреждал Сталина.

За это время у нас полностью прекратился выпуск ЛТ-1, как уже устаревшего танка, а вместо него стали выпускать Т-55. В принципе, это была та же «сорок-четверка», только с новой башней и орудием. А все «сорокчетверки», которые отправляли на заводы для ремонта, проходили модернизацию: им меняли башни на новые, от Т-55, таким образом увеличивая количество новых танков в войсках.

Вот таким образом к маю 43-го года с обеих сторон в общей сложности в районе Ровно собралось больше 6 тысяч танков, причем новых. Обе стороны ставили на это сражение всё, ибо оно поистине становилось судьбоносным, решая ход всей войны.

Опять рано утром с обеих сторон стали подтягиваться орды бронированных машин, и в 7 утра сражение началось. С немецкой стороны первыми шли «Тигры», как самые хорошо забронированные танки, и самоходки «Фердинанд», за ними «Пантеры» и позади всех модернизированные «четверки». Из-за спешки «Тигры» и «Пантеры» были еще достаточно сырыми, а кроме того, очень дорогими и сложными в производстве, их выпускали только в Германии. А вот модернизированные «четверки» выпускали в Чехии и Франции, наладив там их выпуск вместо чешских и французских танков.

Жуков тоже не стал придумывать ничего нового, поместив впереди ИСы и тяжелые самоходки с их толстой броней, а позади них Т-44/55 и Т-28М. Как и в прошлый раз, тяжелая артиллерия с обеих сторон оказалась связана контрбатарейной борьбой, так что танки оказались предоставлены друг другу.

Подпустив немецкие танки на дистанцию в два километра, ИСы и самоходки открыли огонь. Их тяжелые снаряды даже на такой дистанции уверенно проламывали немцам броню и сносили им башни. А вот ответный огонь пока не мог нанести нашим танкам существенного урона, если только случайно не попадал в уязвимую точку. Пока большая скорострельность немецких танков не давала немцам преимущества, так как почти все их снаряды лишь бессильно рикошетировали от наклонной брони русских танков и самоходок.

Поле боя постепенно покрывалось остовами горящих немецких танков. Труднее всего было бороться с «Фердинандами», так как их лобовую, почти двадцатисантиметровую броню, было не пробить, по крайней мере на такой дистанции. А потому им били по гусеницам, чтобы самоходку развернуло боком, и только потом подбивали в борта. Пока немцы не подошли на дистанцию в километр, потерь среди наших танков и самоходок почти не было. За этот успех немцам пришлось расплатиться примерно пятой частью своей техники.