Хроники Сиалы - Алексей Пехов Страница 76

— Ты борешься с Тьмой в себе?

Я вздохнул с облегчением. Есть все же в нашем грешном и многострадальном мире вещи, которые не меняются веками. Старый хрен, из которого за давностью лет уже давно перестал сыпаться даже песок, вновь стоял на посту возле ворот Собора. Его напарник стоял по другую сторону от входа и тихонько клевал носом, грозя вот-вот не устоять на ногах и шлепнуться на землю. Интересно, их вообще-то хоть когда-нибудь сменят?

— Я уничтожаю Тьму, — ответил я.

— Так войди же и обратись к Ним. — Дремлющий старикан оживился.

Вот что значит привычка!

— Я, пожалуй, это сделаю утром. Зачем тревожить богов по пустякам? — хмыкнул я.

— Тоже правильно, — включился в беседу первый жрец. — Боги устают от наших просьб и молитв.

Второй старикан опять стал клевать носом. Что ни говори, а устает бедняга за целый день.

— Ну бывайте, — махнул я дедкам рукой и пошел своей дорогой.

— Ты тоже почитатель Сагота? — окликнул меня старик.

— Да, — крикнул я, не оборачиваясь, но потом остановился как вкопанный и резко развернулся к старику. — Что значит тоже?

— Да не далее как с полчаса назад вошли ребята. Спрашивали, где найти прибежище Защитника Рук, жреца Фора. Ты тоже с ними?

Я не ответил, так как сломя голову понесся к обители Сагота. Не нравятся мне люди, посреди ночи ищущие моего старого учителя.

Вся территория Собора бы освещена ярким светом масляных фонарей. Не осталось ни уголка, ни маленького клочка земли, куда бы могла забиться испугавшаяся тень. Огни слились в одну размытую ярко-оранжевую линию. Танец огня и ночи, который я нарушил и разбудил, заплетался вокруг меня в яростной свистопляске видений. Теплая июльская ночь была тиха и безмятежна. Лишь одинокий сверчок весело пиликал под кустом, устроив маленький концерт для тех, кто отказывался спать. Я бежал и знал, что могу не успеть. Кто бы ни искал Фора, он уже давно сделал все, что хотел. Мною двигала безумная надежда, что, может, обойдется, хотя я понимал, что это попросту невозможно.

Призраком промелькнул фонтан с навеки сцепившимися в схватке рыцарем и огром, пронеслись статуи богов, размытые в сплошное пятно сонма лиц и фигур. Тропинка вильнула влево, но я пробежал напрямик, через клумбу, давя сонные бледно-синие цветы с грустно поникшими венчиками, обрамленные первыми капельками рождающейся росы. Вперед, только вперед! Тьма арки всосала меня и тут же выплюнула с другой стороны. Я влетел в обитель Сагота, на ходу доставая из-за спины арбалет. Проклятый пот заливал глаза, мешая нормально смотреть, а главное, целиться. Дверь в покои Сагота…

Я опоздал. Дверь попросту снесло. Она лежала на полу, разрубленная на несколько частей. Я ворвался в комнату — поступок, не спорю, наиглупейший, но в данный момент мне было попросту не до этого.

Встретили меня оружием. С десяток обнаженных мечей и парочка копий чуть было не продырявили меня в десяти различных местах. Меня спасло то, что я резко остановился. Ну и громогласный вопль Фора, конечно:

— Никому не двигаться! Он свой!

Все присутствующие застыли как вкопанные, и только тут я смог рассмотреть, что оружием мне угрожали добрые жрецы Сагота. Вид у них был решительный и не очень дружелюбный, но следует полагать, что были на то веские причины в виде пятерки мертвецов, лежавших на полу. Мечи, с которыми мертвецы пришли в гости, валялись тут же. Одежка мертвяков была отнюдь не жреческой, так одевались лишь те, кто причислял себя к гильдии убийц.

— Фор, ты цел? — спросил я, стараясь рассмотреть своего учителя за вставшими передо мной жрецами.

— Куда же я денусь? — прогудел учитель, раздвигая добровольных телохранителей в стороны.

Да, действительно, если не считать синяка на лице, почти такого же, как у меня, но более яркого и свежего, да разодранного жреческого балахона, парадного, как я понимаю, Фор был жив и здоров.

— Брат Олиго, убери этих…

— Конечно, мастер Фор, — кивнул бородатый жрец. — Места под яблонями еще много…

Все же очень интересно, какое количество покойников, покусившихся на здоровье славных жрецов, зарыто в саду под старыми яблонями? Думаю, достаточное.

Жрецы подняли тела и, ругаясь сквозь зубы на тяжесть неудавшихся убийц, поволокли их вон из комнаты.

— Страже сообщать, конечно, не будешь? — на всякий случай спросил я.

Один из жрецов, вытирающих пол от крови, громко хмыкнул, выражая в этом незатейливом звуке все отношение к недоразумению богов, названному по ошибке стражей.

— У меня к тебе разговор. — Настроение у Фора было подавленным.

— Хорошо, — кивнул я, понимая, что разговор сугубо личный, а поэтому придется подождать, пока старательный жрец вытрет с пола в покоях Защитника Рук всю кровь. — Что хоть тут произошло?

— Что произошло? Да ничего существенного, возвращаюсь я после Молельни Рук, собираюсь сытно откушать да заодно и тебя порасспросить о делах, творящихся в этом суетном мире, как тут… В общем, дорогой ученик, вижу я, что дверь в мои покои самым наглым образом изрублена на куски, а по комнатам шастают уже виденные тобой покойники в рабочей одежке гильдии убийц. И ладно шастали бы, может, тогда я бы их и простил, грешных! Так нет! Еще и шарят по столам, суют носы туда, куда не следует. Ну, я и осерчал… А тут эти ребятки за оружие схватились и решили меня на всякий случай по-ре-ши-ть. К счастью, с Молельни нес эту штуку, так что успел отбиться, пока свои не подоспели.

Фор небрежно кивнул в сторону лежащей на столе тяжелой церемониальной булавы.