Заповедник - Андрей Егоров Страница 75

– Вопросов больше нет, – буркнул Яловега.

– И что нам следует делать сейчас, има Галут? – спросил Химель. – Я так понимаю, в плену вы прежде не бывали, но все же, как разумнее вести себя с ретлианцами?

– Разумнее всего сейчас – нам всем отдохнуть. Тем более что спальных мест здесь меньше, чем пленников. Так что спать нам, наверное, придется по очереди.

– Да что там, я не против лечь вместе с Никой, – хмыкнул Яловега. – Она тоненькая, хоть и длинная – меня не стеснит. Или Химель пускай с Сумароковым ложатся – они тощие оба, да и Коле уход нужен! С Химелем будет не так страшно, – механик засмеялся. – А вы вместе ложитесь. Хозяйка и ее телохранитель. Старая история. Только не очень шебуршитесь. Помните, что не одни.

– Так и поступим, – объявила принцесса, удерживая Хагната, поднимавшего руки в ставшем уже привычным угрожающем жесте. – Надо отдыхать. На свежую голову и смерть встречать приятнее!

– Действительно, – согласился Кияшов. – На свежую голову и умирать не страшно…

– Вы действительно так думаете? – покосился на него Михаил Соломонович.

– Да, – уверенно заявил старпом. Вид у него при этом был такой, что доктор Химель решил, будто Кияшова загипнотизировали. На всякий случай он даже пощелкал у старпома перед носом пальцами, но тот так покраснел от злости, что попыток вывести Евграфа Кондратьевича из этого состояния доктор Химель решил пока больше не предпринимать.

Люди начали занимать спальные места. Отдых им был сейчас необходим, как воздух.

Кияшов улегся на соседнюю койку с Делакорновым, мечтательно улыбнулся и подмигнул молодому человеку:

– А она ничего, правда? Старпом говорил по-русски, чтобы аурелиане его не поняли.

– Инна? – переспросил Антон.

– Ну да, има, – вздохнул Евграф Кондратьевич. – Решительная, смелая, умная. Хвостик такой аккуратный и голосок приятный… Настоящая принцесса!

У Делакорнова глаза полезли на лоб.

– Голосок приятный?!

– Я бы сказал – бархатистый, – поведал Евграф Кондратьевич. – Вот уж не думал, что такое создание можно встретить в отдаленном космосе… А ее мягкая шкурка… Это же просто прелесть какая-то!

– Давайте спать! – предложил Антон, его буквально перекосило от откровений старпома.

– Евграф Кондратьевич, – подал голос Яловега, который все это время слушал разговор, не вмешиваясь.

– Чего тебе? – буркнул Кияшов.

– Сдается мне, что вы это…

– Что?.. Что «это»?

– Ну, это… Космический извращенец вы, вот. – Механик громогласно захохотал.

– Я сериал такой по стерео видел… – начал Сумароков, – так и назывался. Ближе к утру шел. По защищенному каналу.

– Тьфу ты, пропасть! – разозлился Кияшов. – А ну молчать всем, пока я всех не наказал! Ишь чего выдумали, мерзавцы, космический извращенец! Вот я тебя сейчас, Кирилл Янушевич, об стол головой тресну, поглядим, как ты тогда заговоришь!

– Да ладно вам, Евграф Кондратьевич, – испугался механик, – я же пошутил. Какой вы извращенец. Вы – наш, нормальный русский мужик!

– Пошутил он! Гляди у меня. Я душу из тебя мигом вытрясу. – продолжал бушевать Кияшов.

– Что происходит? – спросила има Галут, не понимая, что могло вызвать столь бурную реакцию у прежде такого спокойного и даже галантного в общении землянина.

– Да Кияшов наш влюбился, – поведал Яловега по-аурелиански.

– Не понимаю. – Глаза инопланетянки расширились. – Он влюбился?..

– Закрой рот, Яловега! – Евграф Кондратьевич вскочил с койки, перемахнул одним прыжком через стол и вцепился механику в горло.

– Ой-ой, пустите, больш-ш-ше не буду! – захрипел Яловега, шлепая ногами по тканевому настилу койки: – Пош-шутил!

– Вот я тебе сейчас пошучу, шутник недоделанный! – прорычал Кияшов, продолжая сжимать горло механика. – Все, отшутился, гад!

– Евграф Кондратьевич, – возвысил голос доктор Химель, – пустите его немедленно. Насилие – не метод!

Антон прыгнул через стол и принялся отдирать Кияшова от Яловеги. Механик уже успел порядком посинеть, он по-прежнему пытался что-то сказать, но из пережатого горла доносились только хрипы. К Антону присоединился Михаил Соломонович. Вместе им удалось оттащить разъяренного Кияшова от полузадушенного механика. Яловега лежал на койке, скорчившись, держался за горло и хватал открытым ртом живительный воздух.

Аурелиане наблюдали за происходящим с ужасом.

Старпом был водворен обратно на свою койку. Он сидел там с самым безумным видом, вращая налитыми кровью глазами.

– Что произошло? За что вы хотели убить это страдающее синдромом жадности существо? – поинтересовалась има Галут с дрожью в голосе.

– За дело, – буркнул старпом. – И я до него ещё доберусь!

– Вы очень странный вид, – возвестила има Галут, разглядывая людей со страхом. – За несколько слов вы способны убить себе подобного. Не понимаю, что такого он мог сказать, что вы так на него обозлились. Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что произошло…

– Да что тут объяснять? – Делакорнов нахмурился. – Все правильно. Мы – очень странный вид. И за несколько слов можем убить. У нас это запросто. – Он с осуждением поглядел на Кияшова. Тот, казалось, пребывал в самых расстроенных чувствах, кусал губы и сжимал-разжимал могучие кулаки.

Хагнат едва слышно зарычал. Верхняя губа его приподнялась, обнажив ряд ровных белых зубов.

– Так могут поступать только дикие звери! – возвестил он. – Вот я, когда поднимаю руки, имею намерение только проучить наглеца. Может быть, слегка его покалечить.

– Вы, наверное, и правда полуразумные существа, – добавила има Галут. – Даже ретлианцы не убивают себе подобных из-за нескольких слов.

– Все правильно, – вздохнул Антон. – Мы – очень странный вид. Хотя разумности нам не занимать. Мы, как и вы, покорили космос, колонизируем пригодные для жизни планеты, выступаем с мирными инициативами. Но природу нашу ничто не изменит. Внутри каждого из нас сидит дикий зверь, готовый в любой момент вырваться наружу.

– Да что ты несешь? – выдавил Кияшов, исподлобья глядя на Делакорнова. – Чем тебе природа человеческая не угодила?! Нормальная природа. Не хуже и не лучше, чем у других. Хотя, конечно, – он бросил тоскливый взгляд на иму Галут, – есть во вселенной действительно прекрасные создания. Не чета нам, людям…

– Надеюсь, впредь вы будете сдерживать свою природу, пока мы заключены здесь, – сказала принцесса.

– Я постараюсь, – скривился Кияшов и покосился на Яловегу, лицо которого начало приобретать естественный оттенок. – Только пусть эта сволочь тоже старается. А то я за себя не ручаюсь!

– Не волнуйтесь, ваше высочество, все будет и порядке, – возвестил Михаил Соломонович. – Я очень надеюсь, что это досадное происшествие никак не повлияет в дальнейшем на наши отношения и на отношения наших народов тоже. Разумеется, это не повторится…