Охотник на шпионов - Владислав Морозов Страница 75

– Что, уже? – поинтересовался я.

– Да, – сказал Смирнов как-то буднично. – Это было совсем не сложно.

Оторвать бошки целому отделению солдат – и «не сложно»? Во дают!

– Ну и куда мы теперь?

Смирнов глянул, не слышат ли нас те, кто остался в прицепе. По идее, трактор тарахтел довольно громко, до волокуши было далеко, и он продолжил:

– Нас интересуют вон те два больших дома в центре, где виден особенно яркий свет в окнах. Кстати, они нам практически по пути. Судя по всему, именно там сейчас и работает Реттунг из нашего стандартного Носимого Индивидуального Комплекта. По крайней мере, моя аппаратура указывает именно на это.

И он немедленно показал мне нечто, похожее на темную, слишком длинную и толстую авторучку. Тоже мне «аппаратура».

– И как я и предполагал, – продолжал Кюнст, – Реттунг включен в режиме «ферланг». То есть все живое в одном или обоих домах должно было зафиксироваться во времени. Скорее всего, те, кто попал в поле действия Реттунга, уже несколько дней со стороны выглядят абсолютно неподвижными, словно впавшие в коматозное состояние. И те, кто находится вне радиуса действия прибора, при этом неизбежно запаниковали, раз уж вызвали каких-то своих специалистов. Правда, подозреваю, что, скорее всего, они вызвали обычных медиков, которые в такой ситуации никому не помогут. А на какую мощность включен «ферланг» и на каком расстоянии от него все обездвижилось, сейчас определим.

Он что-то сделал со своей «авторучкой» (никаких видимых световых или звуковых «спецэффектов» лично я при этом не увидел) и сказал вполне удовлетворенным тоном:

– Получается, что не представляющие явной угрозы, но все еще движущиеся существа вида homo sapiens в количестве четырех штук находятся вон в том, ближнем к нам доме. И одно из них – то самое существо вида homo sapiens, чьи параметры, странным образом, частично совпадают с нашим Объектом. А вот во втором доме находятся только абсолютно неподвижные живые объекты.

Хорошо, если остальные не услышали то, что он сейчас говорил, а то, чего доброго, у кого-нибудь из них от всего этого с непривычки «кукушку» намертво заклинит.

Хотя из-за тарахтения трактора даже я, стоя вплотную к Смирнову, еле-еле слышал его доклад. Посмотрев туда, куда он указывал, я действительно увидел метрах в ста впереди нас, на той же ведущей к озеру «улице» два дома, явно побольше (читай побогаче), чем тот, в который только что удачно «заглянули на огонек» Кюнсты. Ну да, самое лучшее, включая самые большие дома для ночлега и особо толстый слой маслица на хлеб – «гостям-защитникам».

– Тогда давайте туда, раз уж вы, орелики, знаете, что делать, – распорядился я. – Работайте!

Мы вернулись в волокушу, трактор рыкнул, припадочно завибрировал и пополз дальше.

Возле нужного нам дома Кузнецов привычно осадил машину, сбросил обороты до холостого хода и соскочил с водительского места.

– Выходим, – скомандовал я вполголоса.

И мы, выставив вперед себя стволы автоматов, вылезли из волокуши, приняв боевой порядок в стиле некоего полукруга. Сделали по паре шагов в стороны и встали, держа оружие на изготовку.

Так уж получилось (кстати, вполне логично), что две трети нашего личного состава – я, Шепилов и оба Кюнста, оказались слева от трактора, с той стороны, где желтоватый свет фары выхватил из темноты крыльцо и сбитую из хорошо подогнанных широких досок входную дверь дома. Летчица и будущий академик оказались по другую сторону волокуши, спинами к нам.

Рассматривая означенное строение, я понял, что дома здесь казались выше еще и за счет то ли подвалов, то ли обширных цокольных этажей. Это, так сказать, «местное ноу-хау» – складывать фундаменты изб из валунов и крупных камней, благо их тут с ледникового периода хоть жопой ешь. А наличие в таких подвалах еще и узких, сделанных практически на уровне потолка окон позволяло легко посадить в любой дом пулеметный расчет или нескольких автоматчиков – вот вам готовый дзот или даже ДОТ. Такие вот домишки с бойницеподобными подвальным окнами можно видеть, например, в гайдаевской, рассчитанной исключительно под железобетонный, финский юмор (снятой на финские же деньги экранизацией некой, считающейся «классикой финской юмористической литературы» повестушки) комедии «За спичками». Там Антти Ихолайнен, которого играл Евгений Леонов, гоняясь за лживо-похотливым портным Тахо Кенноненом (Георгий Вицин) пролезал как раз через подобную «бойницу» и даже умудрился не застрять в ней своей обширной пятой точкой. Читал я где-то в ветеранских мемуарах, как трудно было выковыривать закрепившихся в таких вот домах финнов, тут даже минометы и поставленная на прямую наводку полковая и дивизионная артиллерия не всегда помогали. Но «чужаки», судя по всему, те еще лохи, и пулемет в подвале явно не догадались припрятать.

А еще отсюда уже хорошо просматривалось замерзшее озеро, и там я с некоторым удивлением рассмотрел цепочку из десятка тусклых огоньков на нем. Ого! «Секретный фарватер»? Только отнюдь не для подводной лодки, тут явно обозначили посадочную полосу, ожидая прилета своих?! Хотя все может быть. А раз так – времени у нас оставалось совсем мало. И это были не примитивные партизанские костры, а явно какие-то электрические фонари. Европа, мля. Спрашивается, и где сегодня наши ночные бомбардировщики, те самые хваленые ТБ‐3, которые ползали в этом небе чуть ли не каждую ночь? Экипажи родимой ДБА получили неблагоприятный метеопрогноз и вместо вылета засели пить чай или играть в домино? Вот, блин, всегда у нас так, именно в тот момент, когда что-то очень нужно – его хрен найдешь…

– Как действуем дальше? – спросил я Смирнова.

И в этот самый момент стоявший справа от меня Шепилов, держа трофейный «Суоми» наперевес, зачем-то сделал широкий шаг в направлении крыльца. Ну вот чего он там такого увидел? Или просто замерз во время езды и решил немного размять ноги? Этого я уже, увы, не узнал.

– Куда, бля? Стой! – одернул я его, но явно поздно. И это был очередной урок мне, дураку. Раз уж ты взялся командовать некой группой вооруженных людей (и, если честно, не только людей) – ими надо руководить буквально каждую минуту, а иначе они начнут импровизировать на ходу и неизбежно наломают дров. Что, собственно, и произошло.

Хотя Шепилов, похоже, все-таки услышал меня, несмотря на шум тракторного двигателя.

Но, увы, эти мои слова услышал и кое-кто другой. Тот, для чьих ушей сие вообще не предназначалось. Вот так обычно на Руси (да и не только на ней) и бывает. Пресловутый долбаный «закон подлости» всегда срабатывает в самый неподходящий момент!

Ведь именно в краткий миг, когда я произносил эти слова (естественно, по-русски, а как же еще?!), неожиданно открылась дверь, и на крыльце избы возник некий тощий хрен с бугра, в бриджах, высоких ботинках с шерстяными гамашами, меховой безрукавке и сдвинутой на затылок меховой шапке, один в один как у того, убитого нами на дороге неизвестного который рулил пэтээровцами. К сожалению, реакция у этого хрена оказалась дай бог – едва услышав пусть и сильно заглушенную мотором, но все же русскую речь (а особенно неопределенный глагол «бля»), он немедленно выхватил из кобуры на поясе небольшой пистолет, в темноте слегка похожий на «ТТ» (небось «браунинг» какой-нибудь, почему-то подумал я).