Бульдог. Хватка - Константин Калбазов Страница 74

– Что ты сказал? – встрепенулась Анна.

– Что слышала, то и сказал. Давай спать.

– Петя, а ну вставай. Ты что только что сказал-то? Пе-этя-а, вста-ава-ай. Не отстану ведь, – начав его тормошить, потребовала Анна.

– Ну чего ты от меня хочешь? – откинув одеяло и рывком садясь на кровати, возмутился он. – Между прочим, об этом должна мне говорить ты.

– Как такое могло случиться-то? И почему я ничего не знаю? Ну Катерина, ну хитрованка…

– Да погоди ты на дочь злиться-то, – поняв, что в семье может случиться серьезный разлад, начал успокаивать жену Петр.

– Я не злюсь. Но мне обидно.

Обидно, конечно, а сама едва молнии не мечет. Нет, нужно эту грозу душить в зародыше, пока до чего серьезного не дошло. А то ведь Анна с характером, и дочка вся в нее удалась. Вот так сойдутся всесокрушающая ярость и непреодолимое препятствие, будет тогда потеха.

– Понимаю. Но ведь в твоих глазах ей только восемнадцать, а когда она на Морица глаз положила, так и вовсе шестнадцать было, – пожав плечами, рассудительно заметил он.

– Но ведь раньше она никогда от меня не скрывала. Помню, даже на Меншикова засматривалась и говорила, что, как вырастет, непременно его отобьет и на себе женит.

Ну слава богу, растерянность, она получше злости будет.

– Раньше было детское, а это уже осознанно.

– Но тебе-то сказала. – Вот и до обиды дошло, но потом Анна посмотрела на качающего головой мужа и догадалась: – Иван.

– Угу. И братцу твоему со всей его Канцелярией накостылять некому. Прошляпил девку, а потом уж я велел не распространяться, потому как с Ватиканом завертелось.

– Откуда тогда?

– А ты когда в последний раз навещала свою мамку? Посадила в золотую клетку кормилицу и рада-радешенька. Нет, я не навещал, – ответил он на ее немой вопрос, – то денщик мой, Васька, проныра эдакий. Везде поспевает, и все-то ему интересно.

– А отчего ты сделал ставку именно на Ласси, когда узнал об отношении Катерины? Боюсь, что у тебя не хватит престолов на всех наших детей, – мило улыбнувшись, покачала головой Анна.

– Не хватит конечно же. Но тут грех было не воспользоваться. Ласси проявил себя с наилучшей стороны и завоевал сердца ирландцев. Даже если бы папа отказался его благословить, Мориц уже утвердился на престоле так, что не сдвинуть. И потом, пример Англии показывает, что в сравнении с прежними временами у папы уже нет того влияния, что раньше. Что же касается Катерины, то наличие красивой, скромной и такой счастливой королевы не сможет остаться незамеченным. Я уверен, Катенька сумеет покорить суровых ирландцев. А зная, что она русская и православная, ее подданные куда лучше отнесутся к русской общине.

– К русской общине? Ты хочешь основать в Ирландии русские поселения?

– Именно. Более того, в Канцелярии у твоего братца уже появилась отдельная служба по делам ирландским. Она будет присматривать за тем, чтобы русские в тех поселениях вели себя с местными самым пристойным образом. Ирландцы должны полюбить Россию и русских, и ради этого я расшибусь в лепешку.

– И все из-за Англии?

– Я хочу иметь возможность держать англичан за глотку, так чтобы они никогда об этом не забывали. И мы сделаем все, чтобы ирландцы никогда не забыли того, как англичане безжалостно уничтожали их на протяжении четырехсот лет.

– Держать за глотку всю Европу не получится, – покачав головой, не согласилась Анна.

– И не нужно. Нас вполне устроит, если в Европе будет сохраняться определенный баланс. Я братцу твоему даже строго-настрого запретил трогать британские верфи. Правда, он однажды все же проявил своеволие и инициативу, чуть не все верфи в Портсмуте пожег. Еще и на склады строевого леса нацелился. Пришлось одергивать.

– А по-моему, вполне логично. Корабли денег стоят, как и просушенный строевой лес. Казна же у Англии богатая.

– Богатая, да не бездонная. И потом, я вовсе не хочу, чтобы Англия превратилась в беззубую старуху. Тогда уж Франция развернется вовсю.

– Потому в прошлом году и не направил на помощь французам корпус Пригожина?

– И даже в Ирландии приказал ограничиться только одним графством. Для наших целей этого было более чем достаточно, а французы получили по зубам. И неоспоримое преимущество их флота явление очень даже временное. Англичане свое еще возьмут. Вот только владыками морей им не стать. А могли бы. Не сойти мне с этого места, могли.

– Как только управишься в Ирландии, согласишься на мир с Англией?

– Трижды уж тайных посланников присылали. Да только без толку все. Они же как дети малые, хотят, чтобы мы помирились и я оставил все занятые территории. А этого не будет. Вест-Индию англичанам не видать как своих ушей, как и Ирландии. Согласятся – хоть завтра подпишу мир. Мне их трепать до последней возможности надобности нет. Ну да бог с ними, с англичанами. Меня куда больше занимают пруссаки.

– А тут-то тебе что не нравится? – удивилась Анна.

– Сама война, Анечка. Мне не нравится сама война. Как Румянцев ни старается изображать из себя увальня, а Восточную Пруссию он все же занял. Не хотелось бы терять лицо выходом из войны. Но только мир с нами может позволить Фридриху выстоять. Но я просто не представляю, как все обставить так, чтобы сохранить лицо.

– То есть ты уверен, что если Румянцев получит приказ, то подаст Берлин на шпаге?

– Не так легко, как ты об этом думаешь, но уже к концу этой летней кампании с Пруссией было бы покончено.

– Ясно, – задумчиво произнесла она, но потом вдруг встрепенулась. – Погоди. Так если ты про Катерину все знал, отчего тогда со мной себя так вел? Я переживаю, что ты решил дочку с нелюбимым окрутить, а тут оказывается… – Она даже задохнулась от охватившего ее возмущения.

– А оттого и молчал, что ты, Аня, слишком уж хочешь всем детям нашим счастья. И не в первый раз забываешь про их долг перед отчизной и народом. И это тебе урок. А еще чтобы помнила, что помимо твоих заводов, фабрик, институтов благородных девиц и благотворительных обществ есть еще и твоя семья. И коль скоро так случилось, что Катерина тебе преподнесла сюрприз, то, выходит, не все у тебя с этим ладно.

Маневр получился просто великолепным. После того как Фридрих приложил огромные усилия к реорганизации и подготовке армии, подвижность и стремительные длительные переходы стали ее отличительной чертой. Три недели назад он разбил французов, стремившихся на соединение с австрийцами. Затем развернулся и две недели назад разгромил австрийцев. Угроза со стороны этих соперников была ликвидирована, и теперь пришла пора наконец прогнать Румянцева из Восточной Пруссии. На переход в триста миль ему понадобилось только две недели.

Русские не могли ожидать ничего подобного. Как, впрочем, уже не в первый раз. Они вообще отличались чрезмерной медлительностью, а потому стремительные броски прусской армии для них были недосягаемы. Нет, они, конечно, были не так уж и плохи во время турецкой кампании, но за прошедшие десятилетия они утратили свое единственное преимущество – стремительные марш-броски.