Одна среди людей - Анна Сахновская Страница 74

– Ты ошибаешься, если думаешь, что я смотрю на возраст, наличие денег и недвижимости и каких-то навыков, когда выбираю людей для общения, – наконец произнесла я. – Такое общение подобно бизнесу, который эксплуатирует людские страхи и слабости, как ты сам подметил. Важно другое – нужен человек, готовый понять, с кем можно поговорить, как мы сейчас. Что– то неуловимо и невыразимо важное для двоих должно присутствовать, и тогда случается настоящее общение, и секс здесь совершено ни при чем. Ты прекрасно знаешь, что наличие секса не утверждает наличие общения. Мне тоже нужно многое. Грустный момент в том, что тебе это может дать еще кто-то, а мне навряд ли. Чего бы тебе хотелось от наших коротких отношений?

– Искренности, уважения… Чтобы все было по– настоящему, чтобы… – он осекся, теребя скатерть. – А разве я могу что-то вам дать? – Мы встретились глазами.

– Я думаю, да. Ты первый со сверхъестественным даром, кого я встретила. Не имею в виду магов, мистиков и прочих. А простых людей, с которыми произошло нечто, и теперь они не знают, как с этим жить. Поэтому ты можешь меня хотя бы понять – ты единственный, кому я открылась, не считая спецслужб. Но у последних нет дара – для них я всего лишь еще одна диковинка, которую стоит держать на коротком поводке.

Он покачал головой.

– Ну, так что насчет портрета? Вы придете позировать?

– Конечно, приду, – ия улыбнулась.

Остаток встречи прошел на удивление легко. Мы обсудили последние офисные новости. Я специально не касалась серьезных тем, ведь поболтать ни о чем иногда бывает полезно. Мне стало интересно задать простые, ничего не значащие вопросы, вроде «какую музыку любишь», «какие фильмы смотришь» и тому подобное. Мои вкусы не сильно изменились за истекшее время, и я, как и большинство людей, предпочитала музыку своей молодости. Только для кого-то это ABBA, а для меня инструментальные композиции с преимущественно народными инструментами. Жанр «фолк» или «этника», «world music» сопровождал меня по жизни. Современные музыкальные тенденции не то чтобы мною игнорировались, ведь я слушала радио, читала новости и периодически заходила на Youtube, но не воспринимала их близко к сердцу. Свежие мелодии с ревом гитар или синтезаторами, речитативом или мелодичным вокалом оставляли равнодушной, не давая развернуться воображению, будто сажали в клетку начала двадцать первого века, который для меня был чужим. И только этника, порой разбавляемая классикой, зажигала внутренний огонек. Иван, будучи в культурном плане продуктом начала века двадцатого, любил романсы, народные и, что самое интересное, цыганские песни. Вкус его «двойника» оказался совершенно другим, что немудрено. Даниил предпочитал агрессивную тяжелую музыку как на русском, так и на английском языке. Правда, иногда слушал старенькое из девяностых, что обобщил словами «русский рок», или классику мировой рок-музыки, к которой приобщил его когда-то отец. Что касается фильмов, то мы смогли поговорить на равных, ведь кинематограф – искусство довольно молодое. Не могу сказать, что Даниил оказался знатоком кино или большим ценителем его, именно как искусства. Он воспринимал фильмы подобно дешевому развлечению, что всегда доступно и способно отвлечь. Хотя отдавал должное операторской работе, ведь композиция очень важна в визуальных видах искусства, таких как живопись и фотография. Любимый фильм сразу назвать он не смог, сказав, что никогда не задумывался над этим, и привел в сравнение бургеры. Конечно, можно выделить самый вкусный из них, но он все равно останется всего лишь бургером. Так и с фильмами. Я возражала, утверждая, что кино может быть высоким искусством, неся идеалы человечности, философию, а истории, рассказанные в некоторых фильмах, стоило бы познать каждому, и тогда… Впрочем, это всего лишь мое субъективное мнение, как сказал Даниил, и, конечно, он был прав. Фильмы, о которых я говорила, Иван-Даниил окрестил заумными, претенциозными и лишенными близости с простыми людьми. О моем любимом режиссере Ким Ки Дуке он ничего не слышал.

Расплатившись, мы вышли на улицу. Уже темнело, время возвращаться домой. Огни клубов и питейных заведений только зажигались, заманивая к себе. Я огляделась по сторонам. Толпы молодежи сновали туда-сюда, холеные женщины и мужчины заходили в дорогие рестораны и магазины – жизнь кипела.

– Вы любите танцевать? – вдруг спросил Даниил, глядя на вывеску одного клуба, обещавшего выступление каких-то ди-джеев этой ночью. Мне вспомнились танцы с Джоном и тот факт, что после я толком и не танцевала. Мой ответ был пожатием плеч. – Помните, я сказал, что хочу, чтобы все было по-настоящему. Я так давно не танцевал с девушкой, что очень хочу вас пригласить провести эту ночь в клубе.

– Ну, приглашай, – я почему-то засмеялась. Даниил все еще меня стеснялся и так отчаянно боролся со стеснением, что мои чувства граничили с жалостью и нежностью, когда он обращался ко мне «на вы». – Кажется, я еще месяца два назад предложила перейти на ты.

– Точно, – он улыбнулся, немного осмелел и взглянул на меня. – Ты пойдешь со мной в клуб?

Я согласилась, точно зная, что это не «по-настоящему», что это короткая игра, которая однажды закончится, как заканчивается все, кроме моей жизни. Даниил тоже был в курсе, знал, что это самообман, хотя… Для него, возможно, такое времяпрепровождение действительно настоящее, а не поддельное – другого он может и не знать.

Мы углубились в зал, куда уже начал набиваться народ. Клубы кальянного дыма. Музыка била по ушам. Снующие люди. Найдя столик в некотором отдалении от танцпола, мы сели. Я знала, что все происходящее с нами тогда знаменовало начало отношений – не важно, коротких или долгих, – которые резко оборвутся, сделав несчастными обоих. Со мной так было много раз, но почему-то неминуемый конец не отпугивал, а притягивал. Хотелось страданий, хотелось испытывать всю палитру чувств без наигранности. Даниил искренен в своем стремлении познать и меня, и мое тело. А начать познание с танца казалось прекрасным ходом. Из-за громкой музыки мы почти не разговаривали, ограничившись «да», «нет» и чем-то подобным. А из-за приглушенного и в то же время ярко вспыхивающего света приходилось то всматриваться друг в друга, то щуриться. Игра света и тени, звука и тишины… После пары коктейлей Даниил осмелел и взял меня за руку. Он был плохим танцором, но казался хорош в своей непосредственности и чистоте. Я смотрела в его глаза и неотрывно думала о конце, ждущем нас совсем скоро. Для мальчика Даниила все только начиналось, а для меня уже заканчивалось. Опять я поддалась чарам любви и тоски по мужскому телу, опять меня ждали слезы и побег в неизвестность.

Мы вышли из клуба в пять утра воскресенья. Последние часы провели, наслаждаясь кальяном. Казалось, за всю ночь мы не проронили ни слова. Даже теперь Даниил молчал. Его глаза светились счастьем, усталостью и невыразимой радостью, торжеством мужской природы, что смогла покорить такую, как я. Он явно был горд собой. Метро оказалось уже открытым. На прощание мы подержали друг друга за руки, улыбнулись: Даниил от восхищения, а я, переполненная простыми человеческими чувствами, – и прежде, чем совсем разойтись в разные стороны, он сказал:

– Спасибо за вечер и ночь. Начнем портрет сегодня?