Рай: правила выживания - Елена Рома Страница 73

Нет, в целом логично, Маша как раз и училась в таком вот интернате, пока ее отец занимался своей идеей бионоосферы или нообиосферы – не знаю, как правильно. Но я-то – не она! Как следует подумав, я решилась поговорить с Анастази. Ну не к Тане же с Леной, которые учились вместе с Машей, мне обращаться?

Мулатка оказалась сообразительной. Даже чересчур.

– И что ты хочешь? Чтобы я тратила время на эту мелочь? – сразу спросила она, едва выслушав мою прочувствованную речь.

– Я знаю, это не так интересно, как биосинтез, – попыталась подмазаться я, – но…

– Мари, мы обе – взрослые женщины, и понимаем, что к чему, да? – улыбнулась она. – Услуга за услугу.

Вот ведь… А Машка говорила, что с ней и поговорить не о чем…

– Хорошо, Анастази. Что ты хочешь?

– В идеале – твоего отца. Но если не выйдет, то обижаться не буду.

Я должна была бы возмутиться, но… По правде говоря, сомневаюсь, что Петров заинтересуется тем, что Анастази может ему предложить. И с легкостью согласилась.

– И ты не будешь вмешиваться, как вмешалась в ситуацию с Валери.

– Не-не-не, точно не буду, обещаю, – отмахнулась я.

Очень надеюсь, что Лера на Земле заинтересуется кем-то из сверстников, иначе Анастази рискует. Девчонка способна на такие сюрпризы, что… А вот интересно, откуда она узнала про ситуацию? Я-то об этом ни словом не обмолвилась!

– И жить будешь отдельно, – продолжала мулатка.

Уж это само собой.

– Тогда… По рукам?

– По рукам.

Анастази с довольным видом начала разворачиваться, но я ухватила ее за ассей.

– Подожди! А зачем тебе это понадобилось? Хочешь сменить имя на Настю Петрову?

– И это тоже, – согласилась она. – Но Мари, раз уж твой отец не стал продвигать в науку тебя, пусть продвинет меня.

И это говорит гений биосинтеза, надежда Земли, «наше будущее», так его и разэдак!

– Тебе не достаточно Проскурина, твоих собственных результатов, того, хотя бы, что тебя взяли в эту экспедицию?!

– Мари, – она посмотрела… с изрядной долей снисходительности, – не будь такой наивной. Только прочные межличностные связи решают в нашей жизни все. Да, у меня хорошие результаты, но откуда нам знать – вдруг завтра политику внедрения биотехнологий заменят на очередную Новую Землю. Я не хочу остаться не у дел только потому, что вовремя не использовала свой шанс.

– Думаешь, твой шанс…

– Да, Александр Павлович. Проскурин, к сожалению, стар и уже не интересуется девушками…

– А Двинятин?

– Ну, до твоего отца он явно не дотягивает. Да и переводчица вовремя подсуетилась. Нет, Мари, я не в осуждение. Она молодец. Хотя с ее возможностями можно было бы выбрать и кого-то получше… Зато теперь он точно не пропадет – с таким-то тестем!

– Анастази… У тебя такие взрослые взгляды на жизнь… – протянула я.

– А кто не повзрослеет, оставшись в десять лет без родителей? Хорошо, что тетка догадалась сдать меня в интернат с биологическим уклоном. Конечно, не в ваш, тахонговский, но тоже ничего.

Интернатские дети-сироты… Это до сих пор наша общая проблема. Если интернату повезло с директором и преподавателями, они воспитывают замечательных людей. Но не смотря ни на что, такой опыт прививает выпускникам крайне циничные и жесткие взгляды. Вкупе с обостренным чувством справедливости…

Думаю, что Анастази согласилась возиться с Лерой не только, чтобы получить бонус в виде биолога Петрова. Она сочла – не зная подоплеки дела, что с девчонкой поступили несправедливо…

– Так когда я увижу Александра Павловича?

– Думаю, он прилетит дня через два-три, хотя передо мной Загоденн, как ты понимаешь, не отчитывается.

Петров действительно рвался на планету, а упорства ему было не занимать. Но Юджин держался стойко. Нервы сдали у Кейста. Поэтому в последние дни Петрова накачивали не только лекарствами, но и запретами. Клаус рассказывал потом, что биолог собирался провести для студентов лекцию с наглядной демонстрацией того, как надо обращаться с ассеями. Благо, удалось убедить его, что подобная демонстрация уже была проведена в более удачной форме – пока без упоминания моего имени.

Но от встречи с нежно любимым папой Маши отвертеться не получится. И я поддерживала его скорейшее возвращение обеими руками – ведь с ним вернется и Клаус с новостями об Андерсене! И наконец, на утренней связи были озвучены сроки прилета аэрокара.

– Возьмешь с собой мальчишку, он с кейестом здорово навострился, – распоряжался Барбоза. – Предупреждать никого не надо, только Е-ло – чтобы вела себя спокойно и на шею своего любезного Са-шаса не кидалась.

Я хихикнула и сообщила, что тут и без Е-ло довольно желающих. Петров у наших барышень просто нарасхват. Клаус хмыкнул, еще раз повторил время и отключился.

Садился аэрокар на ту же поляну, которая запомнилась мне по первой встрече с Барбозой. Мы с Киром загодя прилетели на кейесте и поджидали на том расстоянии, которое было призвано оградить «живой» летательный шар мьенгов от вредной турбулентности. Клаус предупредил, чтобы мы не дожидались взлета аэрокара, а забрали их с биологом сразу же.

И вот настал тот миг, когда я увидела отца Марии в сознании. Надо сказать, маньячный взгляд, который мне запомнился еще по первой фотографии, на исхудавшем лице смотрелся еще более жутко. Но я же не какая-то там барышня из позапрошлого века, и смело пошла навстречу.

– Папа! Как ты?!

– Маша?!! Ну, здравствуй, дочь. Клаус, как это понимать?

– Нормально, Саша. Мы ничего тебе не говорили, чтобы лишнего не волновать. Разве ты не рад? Ну, Маша, что стоишь, как неродная?

Я подошла еще на шаг и опять уперлась взглядом в его светлые немигающие глаза. Не знаю, может, это истощение так повлияло, но… он даже ни разу не улыбнулся.

– А это… – Петров прищурился – Ассын светил прямо в лицо, – кажется, Кирилл?

– Здравствуйте, Александр Павлович.

– Ну, давайте грузиться в кейест, – бодрым тоном заявил Клаус. – Кару скоро взлетать, а нас ждут.

– Есть еще что-то, чего я не знаю? – жестко спросил Петров.

– Дела нас ждут, Саша, великие дела, – тут же исправился Клаус. – И если ты сейчас же не обнимешь свою дочь, у ребенка будет нервный срыв.

Гад! Еще и подмигнул так хитренько! Не знаю, как у ребенка, а у меня обниматься с этим… как бы папашей… совсем никакого желания.

Но, конечно, Петров приобнял меня, ткнулся подбородком в макушку и… о чудо! – улыбнулся.

– Дочка, я очень рад тебя видеть, а об остальном поговорим без свидетелей.

– Хорошо, папа, – согласилась я, влезая в кейест.