Танго для Кали - Олег Северный Страница 72

— Ой, я, кажется, поняла! — Матрёна захлопала в ладоши. — Я поняла, откуда у меня такое пристрастие к твоему пузечку! А то уже сама себе удивлялась — прямо извращенка какая-то. Никогда на животы внимания не обращала, а тут как переклинило. Пузечко моё!

Девушка рассмеялась, потом нахмурилась.

— А ведь и впрямь «моё» получается, раз одна душа на двоих, то и оно тоже.

— Что ещё непонятно? — Антон отклонился назад и чуть отпустил педаль газа — он заметил, что увлёкся и начал слишком уж «поддавать».

— Всё! — Матрёна выпрямила спину и застыла в напряжённой позе, уставившись на дорогу. — И понятно и непонятно одновременно. Теперь у меня не получается верить. Я могу представить контакт, это я хорошо могу представить, это я приняла. Я могу представить возвращение индусской богини Кали, сейчас многие боги возвращаются. А вот дальше — затык. Нечто пришёл из далёкого космоса, а богиня была здесь, на Земле, дальше я верю тебе, что они получаются одним и тем же, но не могу этого представить. Понимаешь, Кали — она наша, она внутри, а Нечто всегда был вне.

— Матюня… — Чёрный понял, что придётся проявить максимум терпения и мягкости. — Ведь ты сама мне все эти статьи собирала.

— Да, собирала, — согласилась Матрёша. — И читала все. И по одной они у меня очень хорошо укладываются. А все вместе — никак.

— Ну, смотри, Тёмная Богиня — это не просто индуистское божество, это универсальная, мировая форма Матери, которая является истинным управляющим этого мира. Это энергия, сила Времени, которая переносит нас из одной эпохи в другую, нас — как всё человечество. Она поддерживает всю энергию планеты, целиком, не разделяя на «светлую» и «тёмную». Это ясно?

— Вот это как раз — да.

— Дальше. Она, как трансцендентная Деви-богиня, держит ключи ко всему мирозданию и ко всей истинной силе. А сейчас она снова входит в сферу Земли и в человеческую среду. Входит! Чтобы люди смогли, наконец, прекратить тот бардак, который они здесь развели. Войны, религиозная рознь, отравленная экология — как в детском саду прямо. А Кали — как воспитательница. — Антон усмехнулся, представив эту картину. — Бесятся детишки в тихий час, подушками дерутся, визжат, а она вошла — и тишина полная, все по койкам, всё по правилам. Ей и делать-то ничего не надо, просто быть. В этом и есть равновесие.

— Хороша тишина! — возразила Матрёна. — Что ни день, то землетрясение, то потоп, то вулкан, а то и самолёт упадёт.

— Не без того. Это всё указатели, извещения о её приходе. Пробуждается и индивидуальное человеческое, и общепланетное сознание. Вот планета с периодичностью и хлопает себя по лбу при очередном инсайте: «Семён Семеныч!» А для нас выглядит — горы трясутся.

— Так пока она пробуждается, мы тут все и помрём, — заключила Матрёна. — Проснётся Земля, глядь — а нет уже никаких человечков, засыпаны, затоплены, с голоду померли или сами себя перебили. А кто выжил, тот крышей двинулся. Вот и весь двенадцатый год.

— Кто пройдёт сквозь огонь — выживет. И не просто выживет — поднимется на новую ступень. Кто сумеет принять огонь Кали, получит новый уровень знания, видение будущего и связь с гармонией Вселенной. Это без вариантов — или вверх, или вниз.

— Вниз — это смерть?

— Необязательно. Может быть, даже не смерть, а остановка развития. Стагнация или сброс на одну из прошлых эпох. Развалится весь хай-тёк и придётся начинать со Средневековья. Города-государства, натуральное хозяйство, примитивный обмен. Тогда уже не до просветления им будет — все ресурсы пойдут на выживание.

— А кто окажется достоин огня?

— А они дальше пойдут, на другом уровне.

— В другом мире?

— Может быть, да, может быть, нет. Но миры всё равно разделятся. Если будущее разное — разделение неизбежно, а он и-то будут видеть, куда нужно идти.

Машина неслась по ночной пустой дороге, на миг Матрёне показалось, что разделение миров уже произошло, и они с Антоном оказались совершенно одни в своём варианте будущего. Ночь, лес, дорога и Кали с ними, и всё. Она поёжилась. А потом спросила:

— Антош, ну почему именно мы? А?

Чёрный тяжело вздохнул. Ответ на этот вопрос сейчас был для него очевидным, всё складывалось в ответ, вся его жизнь. Но как же долго придётся его излагать!

— Нас готовили к этому с рождения, сам Нечто и подбирал, я думаю. А может быть, даже ещё раньше. Смотри, в моём роду всех мужчин называли именами, начинающимися с буквы «А». Получалось «Моршан А. А.» — или «МАА». Думаешь, это случайно?

— Не знаю. У меня ничего подобного нет.

— Ты сама — МА! Даже больше, ты у нас МАТЬ — Матрёна. Ты же уже так думала. Ипостась Матери может быть только твоей — не моей же! — Он усмехнулся.

— Это метки Кали? Да?

— Да. Да любую мелочь возьми! И прикинь — почему она с тобой случилась, даже не «почему» — для чего? Посмотри отсюда. У меня когда-то крестик просто так пропал. Потом медальон потерялся, он был от другой силы. Всё это исчезло, потому что оно не совпадало с Кали.

— Я думаю. — Девушка напряжённо вспоминала. — Да, если смотреть отсюда, то многое можно так объяснить. Всё детство, точно!

— А уж когда в институте контакт пошёл, это вообще просто большими буквами было написано. А я не видел. — Чёрный покачал головой. — Седой прямо в лоб и открытым текстом мне твердил: «Берсеркер»! Пустой звук было!

— Берсеркер — ключ?

— Конечно! Прямой и первый. Это слово значит «превосходящий самого себя», сам себя, себя — понимаешь?! А я, дурак, в Сети информацию искал, кого из божеств или партнёров контакта так называли. И не находил, конечно, потому что имя-то это лишь для меня было, его Седой мне назвал. Чтобы именно я это понял.

— А ты не понял и контакт пропал?

— Да. Но я не мог тогда это понять, второй половинки души не хватало. — Он подмигнул Матрёне. — Кое-кто тогда был ещё совсем маленьким.

— А потом я выросла и нашла тебя! — Матрёна довольно улыбалась.

— Да, нашла. Эх, как Снежный Волк мне всё подробно расписывал. — Чёрный вспомнил ещё одну серию подсказок, которую получал. — И кольца-то ему были нужны, и Сердце, и в Петербург Night он зазывал. Кстати, ещё в Англию. И о книге-то беспокоился. Все! Все ключи изложил. Только не понимал, что Татьяна хорошая девушка — да не та.

Чёрный начал смеяться первым, Матрёна присоединилась к нему, сбрасывая нервное напряжение в приступах едва контролируемого хохота. Антону даже пришлось отвести машину к обочине и остановить, подождать, пока они отсмеются.

— Ох, Матрёшка-неверующая, а кто меня избранным называл?!

— Да-а, так это всё для контакта было, а тут Нечто-о! — Она смешно протянула последнюю букву, получилось, как будто слово перешло в восклицание удивления.

— Нечто — ого! — подхватил Чёрный.