Ревенант - Павел Корнев Страница 72

На дверце кареты и в самом деле красовался герб цу Лидорф – щит с зеленым фоном, черной башней и зависшим над ней орлом. Я забрался внутрь и беспечно улыбнулся.

– Сеньор вон Аухмейн! Отрадно, что у вас нашлось время на разговор со мной!

– Зачем вы отправили своего человека шпионить за мной? – с ходу потребовал объяснений супруг Адалинды.

– Не за вами и не шпионить, – покачал я головой и как бы невзначай пробежался пальцами по неровной поверхности волшебной палочки. – Мой слуга должен был привлечь ваше внимание, и ему это удалось.

Сигурд вон Аухмейн усмехнулся с нескрываемым скептицизмом и повторил как заведенный:

– Зачем?

– А вы не знаете? – попытался перейти я в контратаку.

Собеседник холодно улыбнулся.

– Я многое знаю. – Он начал загибать холеные пальцы. – Вы искали некие документы за моей подписью в архиве ратуши, посещали табор сарциан, затребовали информацию о свите моей супруги и велели слуге караулить ее служанку. Я повторяю свой вопрос: зачем? Ответ на него чрезвычайно важен в первую очередь для вас самого.

В голосе вон Аухмейна прозвучала неприкрытая угроза, и это обстоятельство не принимать в расчет было никак нельзя. Пусть магистры Вселенской комиссии и не подсудны светским властям, имелось множество способов испортить нам жизнь, а то и вовсе ее досрочно прервать. Статус защищал меня лишь до определенной степени. Хотя сеньор вон Аухмейн не запер Уве в каталажку и не заявил официальный протест, а явился прояснить ситуацию самолично. Это о чем-то да говорило, и я решил сыграть ва-банк.

Ангелы небесные! Да ничего иного мне попросту не оставалось!

– Подозрения, – сказал я. – У меня появились определенные подозрения…

Без лишней спешки, очень доходчиво и подробно я изложил собеседнику свое видение ситуации, не забыв упомянуть все ключевые моменты расследования. Поразительное дело, но Сигурд вон Аухмейн оспаривать мои выводы не стал; он зажал лицо в ладонях, покачал головой и глухо произнес:

– Адалинда изменилась после поездки в Кларн. Стала другой. У нее появились секреты. Я заподозрил интрижку на стороне, но все оказалось куда как хуже…

– Так вы все знали? – невольно вырвалось у меня.

– Ничего я не знал! Ничего! Подозрения оформились в нечто конкретное лишь недавно. А до того я просто гнал их от себя, не желая обострять ситуацию. Завтра, завтра, завтра. Когда-нибудь в другой раз. Не сейчас! – Сигурд замолчал, после уставился на меня. – Не знаю, как долго получилось бы закрывать глаза на происходящее, не покинь Адалинда город. Она сослалась на интересы службы, но я знал, что дело совсем в другом, и – милость небесная! – опустился до обыска ее личных покоев…

Я не утерпел и спросил:

– Что вы нашли?

Вместо ответа вон Аухмейн вытянул из-за обшлага камзола сложенный вчетверо лист и протянул его мне.

– Смотрите сами.

Бумага оказалась очень плотной, на сгибах она протерлась, а в центре уже начинала расползаться вытянутая дыра. Чернила от времени выцвели, в тусклом свете фонаря буквы были почти неразличимы, да этого языка я и не знал, поэтому всем моим вниманием сразу завладели рисунки в левой верхней и правой нижней четвертях. Помимо странных схем и непонятных диаграмм художник изобразил сидевшую в бадье морщинистую старуху. Одной рукой та держала за волосы девочку, другой перерезала жертве горло; кровь из рассеченной шеи текла на обвислую грудь и живот убийцы. На втором рисунке в бадье сидела уже молодая красотка, лишь отдаленно напоминавшая жуткую ведьму.

Судя по всему, вырванный из фолианта лист содержал описание некоего ритуала омоложения. Святые небеса! Неужели кто-то всерьез вознамерился провести этот безумный эксперимент?! Неужто нашелся человек, готовый погубить дюжину девочек, дабы искупаться в их крови и обрести несколько лет молодости?!

Я припомнил рассказы о бадье со следами крови, сглотнул подступивший к горлу комок и вдруг на мгновение забыл как дышать. На меня снизошло озарение.

Кларн. Просьба сеньоры Белладонны. Библиотека епископа Вима.

«Разбор укоренившихся заблуждений о магии крови»! Да! Именно с этим сочинением намеревалась ознакомиться сеньора Белладонна! Кровь там и кровь здесь, похищения девочек и некий ритуал…

На какой-то миг сделалось нехорошо, будто головой в костер сунули. Столько смертей – и все ради обретения молодости и сохранения красоты? Не мне о бессмертии души рассуждать, но так нельзя. Просто нельзя…

Чудовищным усилием воли я заставил себя запереть мрачные думы в самый глухой уголок сознания и на время позабыть о них, после аккуратно свернул лист и сунул его за обшлаг камзола. Сигурд вон Аухмейн не возражал, лишь спросил:

– Я подтвердил ваши опасения?

– Целиком и полностью, – кивнул я, поскольку теперь выстраивалась четкая цепочка от похищений и обескровленных тел через старую сарцианку к Адалинде цу Лидорф с ее интересом к запретным обрядам и таинственным исчезновением из города.

Вон Аухмейн откинулся на спинку и скрестил на груди руки.

– И вот тут у нас возникает проблема.

– В самом деле, сеньор?

– О да! Я знаю, что моя супруга – кровожадное чудовище, и вы знаете это. Но нет никакой возможности придать это обстоятельство огласке.

У меня меж лопаток засвербело от скрытой в этом утверждении угрозы.

– Такие дела решаются в нашей организации… кулуарно, – осторожно произнес я.

Сигурд рассмеялся искренне и заливисто.

– Магистр! – сказал он, вытирая выступившие в уголках глаз слезинки. – Огласка и в самом деле нанесет непоправимый урон моей репутации и положению в обществе. Скрывать не буду – я сделаю все, чтобы ее избежать. Но дело совсем в другом. У вас нет доказательств, одни только подозрения. Моя жена прожует вас и выплюнет. И все останется по-прежнему! Не перебивайте! – В голосе собеседника зазвенел металл. – Я знаю, о чем говорю. Влияние родни и личные связи позволят Адалинде выйти сухой из воды. Вы для нее не соперник. Это ведь именно по ее просьбе мне пришлось отправить за решетку того драчливого южанина. Знали об этом?

– Так ли это важно?

– Вы меня удивляете, магистр! Все знают о вашей ссоре, любое обвинение будет расценено как попытка свести личные счеты! Нет ни единого шанса добиться правосудия. Более того – по здравом размышлении, я не дам ни за вашу жизнь, ни за свою собственную и ломаного гроша. Она нас убьет. Если только мы не убьем ее прежде. Точнее, если это не сделаете вы.

Сказать, что прозвучавшее предложение потрясло меня, – не сказать ничего. Несколько мгновений я лишь моргал, не в силах поверить собственным ушам, затем выдавил из себя:

– Вы сейчас серьезно?

– Более чем, – подтвердил вон Аухмейн. – Я все обдумал и пришел к выводу, что это единственная возможность остановить убийства, добиться правосудия и сохранить все в тайне.