Чистилище - Геннадий Марченко Страница 71

Я находился в старой берёзовой роще, ветер чуть слышно шумел в высоких мощных кронах, а напротив меня, прислонившись к стволу одной из берёз, стояла Варя. На ней было простенькое платье в горошек с отложным воротником по современной моде, с тонким пояском на талии, на ногах – сандалии. Варя молчала и улыбалась мне, а лёгкий ветерок трепал её выбивающиеся из-под красной косынки волосы.

– Здравствуй, Варя, – тихо сказал я.

– Здравствуй, Ефим, – также тихо ответила она, продолжая улыбаться.

– Ты знаешь моё настоящее имя?

– Конечно, ты же сам мне его сказал.

– Правда? Хм, что-то не припомню… А что ты здесь делаешь и где мы вообще?

– Это место называется Безвременье. Здесь ты можешь чувствовать себя в полной безопасности.

В глубине души я понимал, что всё это сон, но очень хотелось верить, что эта роща и Варя напротив меня – самая настоящая реальность.

– А где находится это место?

– Я же сказала – это Безвременье. Оно находится между прошедшей секундой и ещё не наступившей, оно в прошлом и будущем одновременно, но и в прошлом и в будущем его нет. Здесь не властвуют законы привычного нам мира.

Блин, кто из нас двоих в своё время обчитался Пелевина и обсмотрелся «Твин Пикс»? А может, это ближе к «Алисе в Зазеркалье»? Понятно, это всего лишь продукт моего воспалённого воображения, результат стресса и переутомления. Но какой, однако, реалистичный сон!

Где-то вдалеке начала свой отсчёт кукушка. Один, два, три…

– Ты ещё долго будешь жить, – вывел меня из задумчивости голос Вари. – Судьба уготовила тебе много испытаний, но ты их все преодолеешь и выйдешь победителем.

– А ты… Что судьба уготовила тебе? Встретимся ли мы когда-нибудь?

Варя грустно улыбнулась, глядя на меня так, как когда-то моя мама глядела на меня маленького, спросившего однажды, почему люди умирают.

– Мне нужно идти, Он зовёт меня, – сказала она, продолжая стоять у берёзы.

– Я хочу с тобой.

– Тебе туда нельзя, твоё время ещё не пришло.

– Но… Постой!

Её силуэт начал медленно таять, я рванулся к ней, но каждый шаг давался с огромным трудом. Я что-то кричал, по моему лицу градом катились слёзы, а её истончённая фигура тем временем окончательно растаяла в воздухе, остался только лёгкий аромат сирени, запомнившийся мне с нашей первой встречи…

Просыпаться совершенно не хотелось, но усилием воли я выдернул себя из липкой паутины сна, кое-как разлепив веки. Приснится же… К чему вообще этот сон? И, что самое странное, моих обонятельных рецепторов касался чуть уловимый запах сирени. Здесь, в тайге, посреди зимы – сирень? Бред!

Подышал на окоченевшие пальцы и поскрёб ногтями заиндевевшее стекло маленького оконца, через которое едва пробивался слабый утренний свет. По ощущениям, часов восемь. Снег прекратился, засыпав стоявшие между деревьями аэросани до дна кабины. Да и на кабине наверняка образовалась приличных размеров снежная подушка. Если вдруг надумают поднимать из-за одного сбежавшего зэка авиацию, то с воздуха обнаружить транспортное средство будет крайне затруднительно, тем более в лесу.

Распахнув дверцу, прежде чем спрыгнуть с подножки, я огляделся. Ни движения, ни волков, только потрескивают на морозе деревья. Температура заметно упала. Жуть как не хотелось никуда идти, но нужно. Это хорошо, что до меня ещё погоня не добралась. Однако перед дальней дорогой нужно перекусить, хотя есть почему-то хотелось меньше, чем несколько часов назад, перед сном. Впрочем, эффект известный, спросонок ни есть, ни пить особо и не хочется, а вот перед сном – самый жор.

Жаль, что нет фляги со спиртом, так бы вон в баклажке развёл со снегом… Кстати, можно и чайку вскипятить, снега вокруг навалом, и заварка имеется, даже сахарок. Вряд ли маленький костерок меня демаскирует, а уж как разводить бездымные костры – в этом деле я дока.

Разводил в сторонке от занесённых снегом аэросаней, под большой раскидистой елью, утоптав снег. Удалось разжечь с первой спички, благо неподалёку обнаружил сухостой, а пара капель, вытрясенная из канистры бензина, способствовала розжигу. Уф, хорошо-то как! Маленький – а греет, и дыма нет. Подержал над пламенем ладони, почувствовав, как кровь бодрее начинает циркулировать по сосудам, и занялся приготовлением чая.

В кабине нашлась относительно чистая баклажка без следов мазута и прочих ГСМ. Вполне возможно, её и использовали под воду. В крайнем случае я мог соорудить стакан и из куска коры, но до этого, к счастью, всё же не дошло.

Первый снег в жестяной банке растаял, подкинул ещё. Когда воды набралось почти до краёв и она бодро забулькала, высыпал в неё пару щепоток заварки и кинул кусок сахара, размешав жидкость прихваченной из столовой ложкой. Относительно стерильности снега я даже не волновался, в этих девственных лесах в то время, когда химии нигде почти не было, он точно экологически чистый.

Когда ароматный чай был готов, вскрыл ножом консервную банку и озадаченно хмыкнул. Ну а чего я хотел: на улице холодина, вот и тушёнка превратилась в кусок льда. Твою ж мать! Ладно, сунем банку в огонь, пусть тает. А хлеб, который на морозе тоже превратился в кусок кирпича, – за пазуху. Надеюсь, тепла моего тела хватит, чтобы довести буханку до прожёвываемой кондиции.

Чай, чтобы не остыл, поставил рядом с костерком, пусть поддерживается нужная температура. В общем, приступил к завтраку чуть позже запланированного. Но зато, как говорится, нагулял аппетит. Так что, когда я откромсал от буханки горбушку и густо размазал по ней свиную тушёнку, от вида и запаха этого нехитрого блюда едва не захлебнулся слюнями.

Ел я не торопясь, смакуя каждый кусок бутерброда и каждый глоток чая. Жаль, конечно, что в столовой не нашлось сухарей, для дальнего путешествия они пришлись бы в самый раз. Знал бы, что придётся так быстро линять, сделал бы где-нибудь в лагере заначку с сухарями. Хотя, честно говоря, и откладывать особо не из чего было, посылку и ту по-братски разделил с зэками. А вот почему взял всего одну буханку… Вполне ведь мог ещё парочку прихватить, лентяй.

Закончив с завтраком, я тщательно закидал костерок снегом, баклажку сунул в котомку, туда же отправилась и карта, а винтовка – за спину. Вроде ничего не забыл. Хотя…

Я произвёл кое-какие манипуляции со снегоходом, на которые ушло около пяти минут. Удовлетворённо хмыкнув, я оглядел плоды трудов своих. Теперь завести этот агрегат будет ой как непросто. Вот теперь можно двигать.