Абсолютная гарантия - Борис Иванов Страница 71

И ответ пришел.

Он пришел из-за каменного монстра, высящегося перед ним. С далеких к нему подступов. Пришел тяжелыми, неживыми вздохами железной твари, проснувшейся из небытия смерти к небытию механического подобия жизни. И Дмитрий, словно сам став неживым, медленными, замороженными движениями поднялся с колен и пошел к старому вокзалу.

Прошел сквозь пустые, гулкие залы огромного здания, вышел к платформам, спрыгнул на пути и зашагал по ним навстречу Судьбе.

А Судьба уже медленно, громыхая сталью колес по чугуну Древних рельсов, неторопливо катилась по заброшенным запасным путям к глухому, погруженному во мрак тупику. Судьба заглядывала ему в душу больным, желтым огнем прожектора.

Этот прожектор но лбу старинного локомотива был единственным светом на всем огромном и запутанном пространстве подъездных путей. Но этот свет не рассеивал тьмы. Пожалуй, делал ее только еще гуще.

Ветер – ледяной ветер ночи – тронул тело Дмитрия, пройдя сквозь легкую летнюю одежку. И странный привкус болотной тины оставил он на его губах.

«Господи, – подумалось ему поверх сна. – Но это же потом было... Я не тогда тонул в трясине... Позже, много позже – когда бежал из Раздайских лагерей... А сейчас мне пятнадцать лет, и я пришел на ночной вокзал продать душу Грустному Богу...»

Мысли его путались, как это всегда бывает во сне.

А локомотив надвигался – черный и жутковатый. Какая-то своеобразная мелодия проскальзывала в лязге его колес и вздохах-свистках железного нутра. Один лишь вагон был прицеплен к нему. Старинный пассажирский вагон с выбитыми кое-где окнами, пропитанный запахом давным-давно – века назад – сожженного в топках древних паровозов угля... Лязгая все глуше и продвигаясь все медленнее, пришедший из сна поезд навис над Дмитрием. Остановился. Замер.

Бесконечно долго длилась гулкая тишина, разлившаяся над этим призрачным миром. Потом неспешно отворилась дверь кабины машиниста и так же неторопливо появилась из нее угловатая, в старинной кожаной куртке фигура.

Дмитрий мучительно пытался разглядеть его лицо.

Машинист поезда снов спустился на несколько ступеней и протянул вперед руку.

– Давай свой билет, мальчик. Ты не передумал?

Спохватившись, Дмитрий рывком протянул ему то, что сжимал в вспотевших ладонях. И только тогда, когда это перешло из рук в руки, осмелился взглянуть на тускло блеснувшую в желтом масляном отсвете прожектора вещицу. Амулет он узнал сразу. И окончательно понял, что видит сон.

– Поднимайся в вагон, мальчик... Голос бога был полон понимания.

– Садись на любое место. Там полно свободных мест... Только поторопись. Я никогда не жду.

– К-куда мы поедем? – запинаясь, спросил Дмитрий.

– Ты же хотел продать душу в обмен на иные места, мальчик? Вот туда ты и попадешь. В иные места... Собственно, других для тебя больше уже никаких и не будет... Поторопись...

– С-спасибо, – уж как-то совсем по-детски сказал Дмитрий.

Подбежал к вагону. Ухватившись за поручни, вбросил себя в тамбур.

Лязгнули чугунные сцепки. Пол дернулся у него под ногами.

И он проснулся в душной, прогретой его переносной печкой подсобке ресторана базы «Снежная». На Терранове.

Некоторое время Шаленый пребывал в тоскливом ступоре. Потом ощущение реальности окружающего взяло верх над сонливой маетой.

– Гос-с-споди, и приснится же такое!.. – пробормотал он. – Какого черта я не выключил печку эту?..

Ответа на этот вопрос Шишел не нашел, а потому только лишь еще раз энергично потряс головой, нащупал выключатель нагревателя и усмирил разбушевавшуюся печурку. Пинком отворил пошире дверь. Хлынувшие в открывшийся проем струи прохладного, с ароматом хвои воздуха слегка приободрили его.

– Ерунда! – пробормотал он. – Бред собачий... Никогда и никому душу я не продавал... И вокзал тот... Действительно, как-то, мальцом еще, забрел на него ночью... Помнится, испугался здорово чего-то. Чего – уже не помню...

Переведя взгляд на пол под ногами, он вдруг увидел причину, породившую, по всему судя, докучный морок. Разумеется, это было зловредное сочинение Фила Исмаэлита. Именно там, на задуманной, как всегда, наугад странице он прочитал эти, так напомнившие ему далекое прошлое слова «иные места»... Он подобрал книгу с пола, привычным уже движением открыл на запомнившемся месте и хмуро по второму заходу прочитал очередное откровение Судьбы

«Не потому вовсе тоскует душа человеческая по чужим краям и местам иным и странным и томится в местах родных и исполненных удобств и комфорта, что пресыщается она теплом родного очага, – учил добродетельный Бон-ни Пиз тех, кто хотел у него хоть чему-то учиться, – а потому, – говаривал он, приободрив себя кружкой доброго эля, – что пришла она в этот мир из этих иных мест и в иные и странные миры удалится, когда придет ей на то срок...»

Благие эти поучения Злобный Свистун Грогги иначе как бредом и маразмом не именовал и, укрепив душу свою щедрой – за счет заведения – толикой джина, говаривал, что манят нас места иные не чем иным, как просто-напросто надеждой найти отдохновение от истомивших наши души забот мирских и от намозоливших нам глаза рож, по необходимости нас окружающих. «Но нет нигде такого убежища. И не будет его никогда, – добавлял он при этом, – потому как, дорогие друзья мои, каждый из нас тащит на своей душе положенный ему с рождения груз забот и страданий, подобно тому, как почитаемая лягушатниками за лакомство садовая улитка тащит на себе свое собственное жилище И никуда не уйти нам от себя. И потому именно мечта свершившаяся всегда несет нам разочарование, а слово изреченное оборачивается ложью. А оттого дух наш, не желающий с тем мириться, и помещает царство мечты во времена далекие и места иные, чем те, что населены нами и нам подобными, за грань нашего бытия...»

Шишел с треском захлопнул книгу и запустил ее в угол. Помянул недобрым словом того дурня, который снабдил его этаким чтивом, прошел в кухонный отсек и сунул голову под кран, забыв, что крутить его бесполезно: подача воды, как и все остальные коммуникации «Снежной», была перекрыта. Пришлось вылить на голову бутылку холодной водки – стараясь, чтобы больше по усам текло и меньше в рот попадало.

Холодная струя, однако, вернула ему вкус к жизни, и, приведя себя в порядок, он сверился с часами и решительно двинулся в зал.

* * *

Гай все-таки задремал на посту Бог его знает, почему посреди дня зыбкий нервный полусон-полудрема сморил его Притулившись в удобном кресле, он лишь в самый последний момент краем уха услышал шаги приближающегося Шишела и, встрепенувшись, поднялся ему навстречу. Сон сразу как рукой сняло.

– Кажется, я заработал пару нарядов вне очереди, – виновато улыбнулся он, протирая глаза.

Уж он-то знал, по опыту Седых Лун, что за сон на посту можно схлопотать как минимум фонарь под глаз. Но Шишел был благодушен.