Менталист. Революция - Андрей Еслер Страница 71

По моей команде симбиот выстреливал щупальцем тьмы, забирая за каждый заход по одному карандашу. На столе оставались полоски праха. Ещё с каждым новым «заклинанием» расходовалась капля силы, а в случае с ударом по чему-то живому она восстанавливалась.

Что-то не давало мне покоя, какое-то смутное предчувствие. Такое бывает, когда ты сделал что-то ужасное, о чём вскоре узнают другие.

Я попытался отвлечься от тревожных мыслей, вспоминая минувший разговор.

— Убьёшь? — Геннадий будто постарел на десяток лет, Татьяна смотрела в окно, я видел, как вздрагивали её плечи.

Жестокость этого мира была в крови каждого, особенно, если ты управляешь группой других людей. Ты обязан адекватно просчитывать угрозу. Угроза от Ананьева была колоссальной, но я всё ещё сомневался.

Может, это какой-то план? Призванный меня отвлечь.

В голове зудел вопрос. Что мешало им напасть первыми? Сотни вариантов появлялись в мыслях, но ни один меня не устраивал. Кто оставит такого мстительного ублюдка, как я, за спиной?

Симбиот понимал мой настрой, буквально оживая на глазах. Видимо, чувствовал скорый обед. Но человеческая сторона во мне всё ещё указывала на тот не дающий решиться момент.

Так, мыслим другими категориями, если бы у меня убили сына, единственного прямого наследника, что бы я сделал?

Убил бы всех, кто к этому причастен.

Но в данном случае этого не произошло. Почему?

Человек зависим от определённых стандартов. Если ты богат, тебе будет некомфортно с меньшим состоянием. Деньги — это ресурс, но далеко не единственный. Пётр не давал родителями денег, скорее, наоборот, но давал эмоции. Эмоции — это тоже ресурс. Если ты влюблён, а твоя возлюбленная погибает, ты горюешь, пока…. Мысль поразила внезапно, будто выстрел ружья.

Ты горюешь пока… не влюбишься снова.

Нет, Ананьев не влюбился, Татьяна тоже. Просто они готовились снова стать родителями, поэтому рискнули не продолжать войну.

— Мы можем договориться, — произнёс я спустя несколько минут.

— Каким образом? — Геннадий не хотел показать надежды, но я видел его глаза.

— Вы откажетесь от наследства в мою пользу. Вам останется двадцать процентов состояния, как движимого, так и недвижимого. — Мужчина нахмурился, но я был уверен, что он согласится. — Чуть позже вы поймёте, что ничего не потеряли.

— Ага, — ухмыльнулся разом повеселевший мужчина. — Кроме всего, что у меня было.

— Ну, я не забрал у вас ребёнка, а это много, не правда ли? — ткнул в его тайну я.

— Так ты знал… — выдохнул Геннадий. — Но тогда почему так? Ты мог забрать всё.

— А зачем? Вам надо как-то жить, и поверь, вы будете жить очень хорошо по меркам остальных. В новой империи не будет великих родов, богатств и земель, кланового рабства, власть сосредоточится у одного рода.

— У твоего? — задумчиво спросил он.

— У императорского.

Такой смышлёный управленец, как Геннадий, может пригодиться в будущем. Я не жалел о том, что не стал убивать эту семью. В этот же день Генри отправился на новое задание по приведению в порядок ещё одного рода.

Надо было видеть лицо управляющего, когда он только узнал о привалившей работе. Старик не далее как неделю назад завершил работу по отлаживанию системы Романовых, чтобы мы могли удвоить мощности рода. Попутно ему удалось выкупить часть старых предприятий вокруг квартала, таким образом и он рос.

Квартал на сегодняшний день стал цивилизованным центром окраины. В это место стекались все беженцы и просто невостребованные люди, свободные дельцы, незаклеймённые маги.

Каждый мог найти в квартале что-то своё. Вопросы с бандитами были решены в день моего возвращения в род, а уж когда я стал его главой и владельцем более чем пятидесяти процентов города, криминальные авторитеты и вовсе попрятались в своих норах.

Ганц хорошо трудился, чего нельзя было не отметить. Поэтому молодого главу немецкой артели, которую я когда-то нанял, стали уважать практически все на окраине.

Я лично приехал в свой второй дом, чем удивил большинство жителей. Они помнили меня ещё изгнанником, помнили, где я жил, а сейчас между нами будто встала пропасть. Торопиться с наведением мостов не стал, мне сейчас требовалось иное.

С каждым днём, проведённым с неизвестным существом в груди, я всё больше стал опасаться навредить близким. С самого рождения я был аристократом и не мог встать вровень с обычными людьми, всегда на каком-то своём островке, далеко от остального мира. По таланту не смог стать ровней сверстникам, не найдя друзей даже среди своих.

А теперь я даже не могу считать себя человеком.

Дверь резко открылась, стукнувшись о стену, в кабинет вошёл отец. Он был при параде, глаза горели ясным пламенем, грудь увенчана орденами, всё сверкает и бряцает, как люстра, даже не закрыл за собой.

— Сын, у меня хорошие новости! — воскликнул он.

— У меня тоже, — улыбнулся я.

Следом за отцом в кабинет зашёл престарелый мужчина, мне было известно его имя, Марк Андреевич. Но это еще не всё, сразу за поверенным показалась Алиса.

— Ваше превосходительство, — кивнул я, в голове заметались разные мысли, но я успокоил себя, снова усаживаясь в кресло, если отец в хорошем расположении духа, значит, о нём знают и ничем серьёзным нам это не грозит. — Рад вас видеть. Чем обязан?

— На самом деле обязаны. — Алиса бесцеремонно плюхнулась в одно из кресел, два других заняли мужчины.

— Не терпится услышать о своих обязательствах, — поддел принцессу я.

— Вы моя тёмная лошадка, Фёдор Константинович, — заявила девица, называть это взбалмошное чудо императрицей язык не поворачивался. — Мы имели разговор с вашим отцом, он предложил чудесную на первый взгляд идею.

— Слушаю.

— Он единолично возглавит войска, без Анатолия Алфёрова, а также уберёт его с политической арены. — Алиса выдержала театральную паузу, а меня перекосило. — Теперь я верю вам, Константин Владимирович, он действительно ничего не знает.

— Хм, очень интересно. Кому отойдёт род Алфёровых? — продолжил я беседу.

— Короне, — коротко ответила Алиса. — Надо соблюсти статус кво, это усилит моё положение, а, следовательно, и ваше. По сути, вы станете первым родом в империи.

— Очень интересно, продолжайте, пожалуйста.

— А затем мы вместе подавим мятеж в Новгороде, — распалялась Алиса, от этого воодушевления скривился даже Марк Андреевич, но девушка будто ничего и не замечала. — Восстановим порядок и настроим систему заново.

— А зачем это мне? Мы и так сейчас если не сильнейшие, то близки к этому.

— Со мной два великих рода, — откинулась в кресле Алиса. — Мы либо будем существовать в войне, либо станем союзниками.