На штурм будущего! Спецназ "попаданцев" - Сергей Артюхин Страница 70

Понимая необходимость гарантированного результата, наше военное руководство и лично тов. Сталин отдали приказ о применении специальных боеприпасов, значительно превосходящих имеющиеся у преступников из АДА.

Экипаж полковника Строганского, вылетевший с базы ВВС ЮАФ в г. Ресифе (Бразилия) на самолете Ту-4, с честью выполнил задание, до основания разрушив означенный объект.

В связи с этими событиями руководство Евразийского союза заявило об изменении требований в переговорах о начале мирного урегулирования. В частности, список лиц для выдачи на суд международного трибунала значительно расширен. Также добавлены условия о полном запрете ядерных испытаний, ибо АДА уже запятнало свое репутацию (если, конечно, там еще остались незапятнанные места) применением оружия массового поражения против гражданского населения.

На момент выхода номера в печать официальная реакция руководства АДА в целом и Белого дома в частности на произошедшие события неизвестна.

(Продолжение темы см. на страницах 2, 3 и 5).

3 сентября 1947 года. Москва, Кремль.

— Мы недооценили их решимость, Лаврентий Георгиевич. Думаю, здесь можно с вами согласиться. — Вождь в своей привычной манере расхаживал по кабинету, изредка поглядывая на недовольного маршала.

— Наша ошибка, товарищ Сталин, состояла в том, что конвой с британскими материалами по проекту «Тьюб Эллой» был уничтожен без свидетелей. Если бы американцы поняли, что у нас уже есть атомное оружие, то мысль о такой вот демонстрации силы даже не пришла бы им в голову.

— Во-первых, мы планировали отпустить один из транспортов. Кто ж знал, что в спасательной операции будут участвовать чуть ли не все лоханки? Вот и нахватались этих самых рентген. Они в любом случае не могли выжить — пусть и не знали об этом. Опять же, ведомство товарища Берии слегка ошиблось в оценке понимания американцами природы цепной реакции. Точнее, понимания последствий. «Пшик» же у них уже был, и даже не один… Могли бы и знать о радиационной опасности, — Сталин пожал плечами. — Но это с одной стороны. А с другой — в ситуации есть множество плюсов политического, так сказать, характера. — И, видя некоторое недоумение на лице Ледникова, вождь дал понять Молотову, что тот может пояснить.

— Для начала, Голландия теперь американцев никогда не простит. А вместе с нею — и вся остальная Европа. Если обычные бомбежки годичной давности забыть еще можно, то такое преступление в памяти останется на более чем приличный срок. И помощь Советского Союза на этом фоне выглядят еще благороднее. Это раз.

Министр иностранных дел улыбнулся, видя, как кивает маршал.

— И два: теперь мы можем делать с американцами все, что захотим, и нам никто и слова не скажет. Это не значит, что мы собираемся загнать Америку в каменный век, — поспешил успокоить вскинувшегося при этих словах пожилого полководца Молотов. — Тут дело в другом — в том, что мы имеем на это право. И они это прекрасно осознают. Как в Белом доме, так и на улицах.

Населению обрыдла эта война, а теперь сюда прибавился еще и страх. В таких условиях американцы не будут способны сопротивляться и пойдут на соглашение на наших условиях.

— Настоящих кардиналов они нам все равно не выдадут.

— Ну почему же? — в разговор вступил и Берия, молча до этого сидевший в углу и даже не попытавшийся объясниться, когда Сталин упрекнул его ведомство в недоработке. — Как минимум троих мы уже знаем. Еще несколько лет — и найдем остальных. Тем более что в условиях «мира», — при этих словах министр усмехнулся, — действовать нашим людям будет гораздо проще. Да и бежать «кардиналам», как вы выразились, некуда. Разве что на какие-нибудь острова, с полным разрывом контактов с остальным миром…

— Где они будут уже не опасны, — закончил мысль Рокоссовский.

Ледников, глядя на сплоченность единомышленников «железного Иосифа», вдруг подумал, что именно такими он видел их оттуда, из будущего. Людей, вместе работающих над задачами мирового масштаба и успешно их решающими. Поддерживающими друг друга… И вместе добивающимися успеха.

— Я знаю, что вы к американцам относитесь очень плохо, товарищ Ледников. И знаю, что причин для этого у вас хватает. Но признайте — для них все уже кончено. Стратегически шансов у них нет никаких. А после подписания договора им останется всего несколько лет до момента, когда признать нашу правоту придется даже самым злостным антикоммунистам.

— И яблоко само упадет нам в руки, — как-то горько сказал Ледников.

— Можно и так сказать, — согласился Сталин. — Но я предпочитаю формулировку «воссоединение американского народа с братской семьей наций Земли». Нам еще многое предстоит сделать. В космос вот полететь, — и в этот момент Ледников вдруг осознал, почему вождь так спокоен.

Они победили. Не СССР и не ЕС, нет. Люди. Человечество. Они выиграли еще один шанс у Вселенной — шанс на рывок с планеты туда, в темноту неизведанного, к звездам. Туда, где можно будет обеспечить бессмертие людской расы.

И пусть впереди еще много проблем и препятствий — самая великая идея получила еще одну попытку на свое осуществление.

«Нас ждет Стар Трек, ха? — пришедшая в голову маршала мысль заставила его улыбнуться. — Как там было? „Туда, где еще не ступала нога человека“, верно?»

— Настроение поднялось, товарищ Ледников? — поинтересовался Сталин причиной улыбки.

— Да вот, вспомнился «Звездный путь», товарищ Сталин.

— Хороший фильм, — закивал вождь, так и не привыкший называть сериалы сериалами. — Скоро покажем молодежи. Года через три-четыре после победы. Как спутник запустим.

Победа уже рядом — осталось ее только взять.

И дети снова будут хотеть стать космонавтами…

12 сентября 1947 года. Коламбус, штат Огайо

— Я говорил! Я предупреждал! — лысый коротышка сорвался на визг. — Нашей последней козырной картой была бомба — и она оказалась битой! Нельзя было без оглядки лезть в берлогу к медведю! Надо было лучше подготовиться, собрать информацию.

— И что тогда? — рявкнул в ответ пожилой. — Или вы верите в миролюбие комми и их добрую волю? Или вы сами бы, имея такое оружие и такое превосходство, не захотели бы поставить конкурента на колени? Нам предъявили бы этот ультиматум — все равно! Даже если бы мы не рискнули.

— Насколько все серьезно? — спросил высокий джентльмен. — В конце концов, у них бомба, и у нас бомба. Блефовать, угрожать — но свести партию вничью. Бог с ним, с мировым господством — остаться бы при своих!

— Во-первых, у нас уже нет бомбы, — мрачно заметил коротышка. — После их удара по Лос-Аламосу нам потребуются миллиардные затраты и не меньше полугода, чтобы создать хотя бы еще один экземпляр. Люди, оборудование, научные данные, да и обогащенный уран — все это в трубу.

А во-вторых, что еще хуже, их бомба намного сильнее. Причем мы даже не знаем, как они это сделали. Наши яйцеголовые клялись, что так называемая «критическая масса» ограничивает мощность взрыва двадцатью — сорока тысячами тонн тротила — больше невозможно в принципе. Однако же то, что русские сбросили на Лос-Аламос, по самым скромным оценкам, минимум впятеро мощней.