Карлики - Максим Дегтярев Страница 70

Если проблемы не приходят сами (как, например, сбой в работе Канала), то Берх их создает собственноручно. Он начал с того, что промахнулся и сел не рядом со станцией, как планировал, а тысячью километрами западнее. Чтобы все не оказалось так просто, одна из опор корабля наполовину ушла в пористый грунт; корабль накренился и едва не лег на брюхо. Взлететь из такого положения он уже не мог. Берх вызвал Плером-11 и попросил Вэнджа прислать за ним планетолет с погрузчиком, поскольку требовалось перегрузить контейнер с оборудованием с корабля на планетолет. Больше всего Берх боялся, что не сможет выдвинуть лифт. Если бы опора опустилась еще на полметра, то так бы оно и произошло. Но, к счастью, опора больше не опускалась, и лифт удалось выдвинуть, если и не полностью, то, по крайней мере, достаточно для того, чтобы вытащить контейнер. Через полчаса после посадки прибыл планетолет. Из опасения последовать примеру Берха, Вэндж посадил планетолет метрах в ста от корабля, на более твердом участке. Берх подождал, пока астронавты (они оба прилетели помогать Берху) выйдут из планетолета, и только после этого сам покинул корабль. Когда он выбрался, два белых скафандра были уже на полпути к нему.

— Добро пожаловать на Плером, — сказал один из скафандров. Какой именно, Берх не понял, поскольку оба они одновременно помахали ему руками. Голос принадлежал не Вэнджу, и Берх заключил, что поздоровался с ним Зимин.

— Как добрались? — теперь это был Вэндж.

Берх развел руками и показал на перекосившийся корабль — мол, сами видите. Один из скафандров показал рукой вниз и голосом Зимина произнес:

— Здесь реголит, надо быть осторожнее.

— Кто ж знал, — снова развел руками Берх.

Посовещавшись, Вэндж с Зиминым решили, что легкий планетолет грунт не продавит, затем вернулись к своему аппарату. Они стартовали и сели уже непосредственно рядом с кораблем Берха.

С перегрузкой контейнера они провозились не меньше часа. Пока шла погрузка, Берх несколько раз успел запомнить и снова забыть кто есть кто — скафандры на Вэндже и Зимине были абсолютно одинаковыми. По возвращении на станцию, Вэндж оказался выше Зимина на полголовы и в два раза толще, причем — во всех местах. Берху пришло в голову, что спокойный, волевой Вэндж мог бы украсить своим портретом плакат «Все — в астронавты!», если бы в таком плакате вдруг возникла необходимость. У худощавого Зимина, напротив, лицо было настолько живым и подвижным, а глаза — выразительными, что, подчас, озвучивая ту или иную мысль, он ничего существенного к ней не добавлял.

Избавившись от скафандра сразу после шлюзования, Берх заново познакомился с астронавтами и пожал им руки.

— Ну вот мы и дома, — сказал Вэндж, которому станция Плером-11 служила домом в течение последних полутора лет.

— Ужинать будете? — спросил Зимин.

Берх не знал, чего ему больше хочется — есть или спать. Решил, что все-таки спать и попросил проводить его в каюту. Вэндж предложил любую из двадцати трех пустующих кают. Всего их было двадцать пять — двадцать для экипажа и пять — для гостей.

— Покажите мне ту, что занимал Сторм, — неожиданно попросил его Берх.

Вэндж с Зиминым удивленно переглянулись. С того момента, как им пришлось отправиться на помощь Берху, они ни разу не вспомнили с какой миссией он к ним пожаловал.

— Как вам будет угодно, — сухо ответил Вэндж, — пойдемте, я провожу вас…

Станция Плером-11 была большой, даже слишком большой для трех человек. При желании, в ней могло разместиться человек сто. Дело в том, что по мере истощения ресурса станции, ее не модернизировали, а достраивали. В результате, Плером-11 представляла собой полдюжины пристыкованных друг к другу модулей, один больше и новее другого. Строили их так. Рядом со старым модулем вырывали котлован. В котлован помещали новый модуль, затем, его засыпали породой, извлеченной из котлована. После этого, часть скалистой гряды, что находится позади станции, взрывали и образовавшаяся от взрыва каменная лавина засыпала новый модуль еще больше. Поэтому метеориты не представляли для станции никакой угрозы. Первые четыре модуля были блокированы и законсервированы, системы жизнеобеспечения работали только в пятом и шестом модулях. Те двадцать три каюты, о которых говорил Вэндж, как и те две, что занимали они с Зиминым, находились в последнем, шестом модуле. В этот день осмотреть верхний уровень шестого модуля Берху так и не удалось — выйдя из отсека, отделявшего шлюзовую камеру от остальных помещений верхнего уровня, они свернули, затем, по ажурному, пружинящему трапу сошли на средний уровень (всего уровней было три). Жилые отсеки станции — каюты экипажа, столовая, санитарные и медицинские боксы — занимали весь средний уровень. Чтобы выиграть пространство для индивидуальных кают, коридор пришлось сузить так, что два Вэнджа едва ли смогли бы в нем разойтись.

— Там остались его вещи, — сказал Вэндж указывая на дверь с номером четыре.

— Ничего страшного, — ответил Берх, — потом, если нужно, я переберусь в другую каюту.

— Как знаете, — пожал плечами Вэндж, — завтрак у нас в восемь.

Он показал Берху, как пользоваться местной душевой камерой и, пожелав на прощание спокойной ночи, оставил его одного.

Берх стоял в дверях и решал, что ему теперь делать — сон, еще десять минут назад буквально валивший его с ног, куда-то вдруг исчез. Стоило ли так сразу напоминать им о Сторме, размышлял Берх. Услышав имя исчезнувшего астронавта, они тотчас замкнулись и, теперь налаживать контакт станет труднее. С другой стороны, ему было интересно проследить за их реакцией — вряд ли они ожидали, что он займет каюту погибшего астронавта. Беря пример с Ларсона, Берх всегда считал себя тонким психологом.

По местному времени было далеко за полночь. Берх взглянул на часы и понял, что не спал двадцать семь часов. Потому и промахнулся при посадке. Напрасно он не доверил управление автоматике, теперь выглядит в глазах астронавтов полным кретином, да в придачу, чуть не угробил корабль, — продолжал он размышлять, осматривая каюту. Спать ему расхотелось, зато захотелось есть. Ничего, до утра доживу как-нибудь, решил Берх и достал комлог, чтобы еще раз пробежать глазами имевшиеся в его распоряжении сведения о Греге Сторме. Они занимали всего три страницы крупным шрифтом: краткая биография, характеристика, написанная самим Вэнджем непосредственно перед зачислением Сторма в экипаж Плером-11, медицинская карта, результаты тестирования. Никаких сведений о родственниках или близких. Берха этот пробел нисколько не удивил — сам он прожил всю жизнь один — кроме детства, разумеется. На вопрос, почему так случилось, Берх неизменно отвечал, что близкие отношения всегда кончаются для него либо чувством досады, либо угрызениями совести, а и то и другое ему одинаково противно. И добавлял, что ему вообще непонятны подобные расспросы, ведь гораздо удивительней, как близкие люди умудряются долгое время друг с другом уживаться.