Бумажный зверинец (сборник)  - Кен Лю Страница 7

Она открыла дверцу морозильника, достала свою охлажденную стопку и пакет с бутербродом, где хранился ее кубик льда. Она извлекла кубик льда из пакета и положила его в стопку. По краям стекла тут же образовался конденсат.

Она сняла свою кофту, взяла в руки стопку, вышла из-за стола и прошлась по офису.

Она ходила там, где собирались сотрудники: в коридорах, у принтеров, рядом с кофейным аппаратом. При ее приближении люди чувствовали внезапный холод, и разговор прекращался. Остроумие становилось глупым и плоским. Аргументы оказывались ненужными. Внезапно каждый вспоминал, сколько у него осталось недоделанной работы, или же пытался объяснить свой уход по-другому. Она проходила через офисные двери, и те закрывались вослед.

Она обошла все коридоры, пока все окончательно не стихло и единственной открытой дверью не осталась дверь в офис Джимми.

Она посмотрела в свою стеклянную стопку. На дне образовалась вода; вскоре кубик льда начнет плавать.

У нее еще было немного времени, следовало спешить.

Поцелуй меня перед тем, как я исчезну.

Она поставила стопку за дверью офиса Джимми.

Я не Жанна д'Арк.

Она зашла в офис Джимми и закрыла за собой дверь.

* * *

– Здравствуй! – сказала она. Теперь, оставшись с ним наедине, она не знала, что нужно делать.

– Привет, – ответил он, – сегодня везде так тихо. Что происходит?

– Si tecum attuleris bonam atque magnam cenam, non sine candida puella, – сказала она. – «Если возьмешь с собой обед обильный в компании хорошенькой девчонки». Вот. Это мое любимое стихотворение.

Она смутилась, но немного согрелась. Язык не был скованным, во рту не было камня. Ее душа осталась за дверью, но Рина не волновалась. Ей не хотелось считать каждую секунду. Стопка, содержавшая ее жизнь, находилась в другом времени, в другом месте.

– Et uino et sale et omnibus cachinnis, – закончил он за нее. – «Ты захвати вино и соль, и острых шуток море».

Она заметила солонку на его столе. Соль делала приятной на вкус самую безвкусную еду. Соль – это остроумие и смех в любой беседе. Соль превращала обыденность в чудо. Соль делала простоту прекрасной. Солью была его душа.

И соль усложняла заморозку.

Она засмеялась.

Она расстегнула блузку. А он привстал, чтобы ее остановить, но она покачала головой и улыбнулась.

У меня нет свечи, чтобы зажечь с обоих концов. Я не смогу вымерить кофейной ложкой жизнь. У меня нет ключевой воды, чтобы заглушить страсть, ведь я оставила позади свой кусочек предсмертного льда. У меня есть только моя жизнь.

– Вся жизнь – сплошной эксперимент, – сказала она.

Она сбросила блузку и переступила через упавшую юбку. Теперь он увидел то, что она купила в выходные.

Ее цвет был голубым цветом льда.

* * *

Она помнила, что смеялась и что он смеялся ей в ответ. Она пыталась запомнить каждое прикосновение, каждый вздох. Она хотела бы позабыть только об одном – о времени.

Шум людей за дверью постепенно нарастал, а затем постепенно затихал. Они оставались в его офисе.

Губы, что меня ласкали… – подумала она и поняла, что за дверью офиса совершенно тихо. Солнечный свет в комнате начинал багроветь.

Она привстала, выскользнула из его объятий, надела блузку, легким движением натянула юбку. Она открыла дверь и взяла стопку.

Она пыталась найти, лихорадочно пыталась, хоть осколок льда. Было бы достаточно самого маленького кристалла! Она бы заморозила его и хранила бы всю свою жизнь в память об этом дне, единственном дне, когда она действительно жила.

Но в стопке была только вода: чистая, прозрачная вода.

Она ждала, когда остановится ее сердце. Ждала, когда перестанет дышать грудь. Она вошла обратно в его офис, чтобы умереть, глядя в его глаза.

Очень трудно заморозить соленую воду.

Она ощущала теплоту и чувствовала себя смиренно готовой ко всему. Что-то заполнило самые холодные, тихие и пустые закоулки ее сердца, а вокруг был слышен лишь перекрывающий все рев волн. Она думала, что ей так много еще предстоит ему рассказать, что уже не хватит времени ни на какие книги.

* * *

Рина!

Надеюсь, ты в порядке. Мы очень давно не виделись.

Думаю, что ты сразу же захочешь узнать, сколько сигарет у меня осталось. Хорошая новость заключается в том, что я бросила курить. А плохая новость – последняя сигарета была выкурена шесть месяцев назад.

Но, как видишь, я все еще жива.

Души – очень мудреные штуки, Рина, но думаю, что я во всем разобралась. Всю свою жизнь я считала, что моя судьба – это беспечность и рискованная игра с каждым моментом моей жизни. Я думала, что в этом мое предназначение. И я чувствовала, что жила только тогда, когда зажигала часть своей души, провоцируя появление хоть какого-нибудь чуда до того, как пламя и пепел коснутся моих пальцев. В эти минуты я была особенно бдительной, слышала малейшую вибрацию, видела каждый оттенок цвета. Моя жизнь была как секундомер с обратным отсчетом. Те месяцы между сигаретами были лишь генеральными репетициями перед представлением, которые я исполнила в своей жизни целых двадцать раз.

Осталась последняя сигарета, и я пришла в полный ужас. Я планировала, что финал будет грандиозным, и я громко хлопну дверью, уходя из этого мира. Но когда пришло время выкурить последнюю сигарету, я начисто лишилась храбрости. Когда понимаешь, что после последней затяжки умрешь, внезапно руки начинают дрожать, и ты не можешь даже ровно удержать спичку или щелкнуть большим пальцем по кремню зажигалки.

Я напилась на пляжной вечеринке и отключилась. Кому-то понадобилась доза никотина, они порылись в моей сумке и нашли последнюю сигарету. Когда я проснулась, пустая пачка лежала на песке рядом со мной, и в нее уже залез маленький крабик, чтобы обустроить там свой дом.

Но, как я уже сказала, я не умерла.

Всю свою жизнь я думала, что моя душа была в этих сигаретах, но никогда не думала о самой пачке. Я никогда не думала об этой картонной оболочке, заключившей в себе чуть-чуть пустоты.

Пустая пачка – жилище для бездомных пауков, которых хочется вымести наружу. В ней можно хранить мелочь, оторвавшиеся пуговицы, нитки и иголку. В нее можно положить помаду, карандаш для ресниц, немного румян. Она открыта для всего, чем ты захочешь ее заполнить.

Я так себя и чувствую: открытой, беззаботной, готовой ко всему. Да, жизнь теперь действительно всего лишь эксперимент. Что я буду делать дальше? Да что захочу.

Но чтобы прийти к этому, мне пришлось сначала выкурить все сигареты.

То, что со мной произошло, я называю сменой состояния. Когда моя душа превратилась из пачки сигарет просто в пачку, я стала взрослой.