Ледовый материк. Вангол-4 - Владимир Прасолов Страница 7

Сырохватов никогда не нарушал субординации и никогда не просил чего-либо для себя. В этот раз он решил попросить Портных о содействии. Но опять же не для себя. Для дела особой важности, суть которого он решил преподнести несколько иначе. По имеющейся у него оперативной информации, неустановленное лицо мужского пола по кличке Вангол еще до начала войны выехал по поддельным документам в Москву с целью проникновения в советскую разведку. Причем внедрение произошло при содействии работников Иркутского НКВД. Кто, как и почему способствовал этому, выяснит следствие, однако говорить об этом преждевременно, пока не установлен сам преступник.

Сырохватов, понимая всю опасность своего положения, ведь он носитель компромата на должностных лиц УНКГБ по Иркутской области, не может пока действовать официально по служебным каналам. Он опасается того, что если эта информация реально не подтвердится или найдутся силы, которые сделают все возможное, чтобы эта информация не подтвердилась, то он сразу попадет под сокрушительный удар, уцелеть после которого ему не удастся. Однако он убежден, что, получив особые полномочия, он найдет преступника и тем самым будет раскрыто очень серьезное государственное преступление. Сырохватов, зная майора Портных, предполагал, что тот потребует доказательств. Их было крайне мало, но они были, а еще было чутье Сырохватова, о котором очень хорошо начальник знал. На это старший лейтенант и рассчитывал, и не ошибся.

– Так говоришь, агент иностранной разведки, не иначе?

– Так точно. Наверняка довоенное внедрение. Глубокая конспирация, тщательно разработанный план. Все говорит о том, что мы имеем дело с вражеским разведчиком. Представляете, где он может сейчас работать? На какой должности?

– Главное, на кого он сейчас работает?.. И под чьим руководством?.. Да, задал ты мне задачку, Сырохватов. Тут с лету не решишь, тут ох как подумать надо…

– А я, товарищ майор, сейчас только одного прошу: направить меня в Москву в командировку. У вас же есть связи в наркомате, нужно просто содействие в получении информации. Никакого рапорта или донесения на эту тему не будет, пока я не сумею выследить этого Вангола. Пока не установлю, кто он, где он, чем дышит и на кого работает. Все, что я выясню, будете знать только вы, вам и принимать решение о том, как действовать дальше. Время разобраться в ситуации будет. Мне главное – достать его, а вот тут надо торопиться.

– Хорошо. Я подумаю, как отправить тебя в столицу. Зайди завтра после обеда, а пока отдыхай.

– Есть, товарищ майор. Разрешите идти?

– Иди, Сырохватов.

Как только Сырохватов вышел и его шаги затихли в гулком коридоре управления, Портных снял трубку телефона:

– Соедините меня с наркоматом.

Через несколько минут Москва ответила. Дежурный по наркомату, выслушав Портных, спросил, с кем соединить.

– Кадры.

Когда трубка ответила голосом старого знакомого, майор спросил:

– Привет, Иван Михайлович, как здоровье?

– Нормально, у меня все хорошо. На здоровье тоже не жалуюсь.

Далее разговор потек в режиме обычного диалога.

– Чего звоню? Слушай, у меня есть один вопрос. Если припомнишь, года полтора-два назад от вас была ориентировка на некоего Вангола, его разыскивали по поводу царского золота, кажется, ну и разбой вроде был… да, да, помнишь? Почему интересуюсь? Да тут кое-какой материал на него вырисовывается… Как забыть? Вообще забыть? Понял, не дурак.

Осторожно положив трубку, Портных вытер лоб носовым платком. От услышанного его мгновенно пробила такая испарина, что стало мокро аж между лопатками.

– Ну, сука, Сырохватов… Хорошо, что я позвонил, вот это вляпался бы…

Иван Михайлович, ответивший ему, был опытный кадровик, с феноменальной памятью человек. Он сразу вспомнил приказ «самого» по тому делу. По-дружески он посоветовал давнему приятелю даже имя этого человека забыть, поскольку этого человека уже давно нет. Самое главное, он сказал:

– Понимаешь, принято решение, что его вообще никогда не было. Его никто и никогда не видел и не мог видеть. Это очень важно. Вообще и никогда. Ошибочная была ориентировка. Ошибочная.

Портных откинулся на спинку кресла. Мысли неслись в голове бешеной круговертью.

«Да, с меня причитается, Михалыч. Даст Бог, сочтемся…»

На следующий день в канцелярии управления, куда дежурный направил Сырохватова, встретив у входа, ему выдали предписание о выезде в Москву и пакет, который он обязан был передать лично в руки начальнику управления кадров. Начальника управления на месте не было, уехал на несколько дней в районы.

«Что ж, хорошо, майор слово держит. Еду в Москву», – обрадовался Сырохватов.

Вечером он уже сидел в купе поезда Чита – Москва, ему достались нижняя полка и приятный попутчик, очень интересный собеседник.

– Вы по чину-званию кто будете?

– Старший лейтенант НКВД.

– Офицер, значит?

– Значит, офицер.

– По-старому, если я не ошибаюсь, поручик?

– Не знаю, я царю не служил.

– А я и царю служил, и великой России – честью и правдой.

Сырохватов оглядел сидевшего напротив чисто одетого, ухоженного деда. Кряжистый, с окладистой седой бородой, с ясным взглядом синих глаз, одним своим видом он внушал какую-то уверенность и надежность.

– И где же ты, дедушка, служил?

– На флоте российском, сынок, на крейсере «Варяг». Слыхал про такой?

– Слыхал. Это что, который врагу не сдается?

– Да, о нем песня сложена. И не сдались, и пощады не желали. Правильная песня.

– Это же сколько тебе лет?

– Восьмой десяток разменял, а что?

– Сохранился хорошо.

– Точнее сказать, сохранили. – Старик как-то странно улыбнулся, показав ряд белых, не прокуренных, как у Сырохватова, зубов.

– Как это «сохранили»?

– А вот так, закрыли на десять лет как врага народа. Теперь вот отпустили, сказали, ошибка вышла. Документ, как положено, выдали.

Он вытащил из нагрудного кармана сложенную вчетверо бумагу и положил на столик перед Сырохватовым.

– Смотри вот, читать-то, поди, умеешь.

Сырохватов развернул бумагу и прочитал: «Справка об освобождении».

Суть справки заключалась в том, что Петров Иван Петрович освобожден от отбытия наказания в связи с отменой приговора от 12.09.1933 года, срок наказания десять лет, за отсутствием события преступления; это означало, что освобожден он по реабилитирующим основаниям. Получается, не было им совершено преступление. Невинно срок мотал.

– Надо же! – искренне удивился Сырохватов. – И такое бывает! Так ты же, дед, почти весь срок отсидел уже…