Эрта. Падение терратоса - Николай Побережник Страница 7

Кинт шел весь день, сделав лишь пару привалов, чтобы немного отдохнуть. Лес становился плотнее, деревья толще и выше, а звуки, доносившиеся из леса, больше пугали и заставляли настораживаться. Вспоминая юношеские приключения на волчьем промысле, Кинт все меньше хотел встречаться с хищниками на одной тропе, из–за этого он даже потратил некоторое время, чтобы достать из ранца пехотный револьвер, перезарядить его и уже с ним за поясом продолжить путь. Начало смеркаться и Кинт приступил к поиском подходящего места для ночлега. Но, заметив заячьи следы у кустарника с объеденными стеблями, тут же сделал несколько силков и, расставив их по тропе, уже в темноте доел остатки сыра и, завернувшись в шкуры, уснул у поваленного ветром старого дерева, периодически пугая ночной лес своим кашлем, отчего просыпаясь, сам испуганно прислушивался к ночным звукам, отбиться от стаи волков в одиночку нет никакого шанса, а волчьи следы попадались…

Раннее утро и запах зажаренного зайца. Кинт то и дело тыкал ножом в тушку, отодвигая мясо и проверяя готово ли, но голод взял свое, и он, не дождавшись полной готовности, обжигаясь, начал рвать зубами тушку, при этом озираясь по сторонам и косясь на прислоненный к стволу дерева карабин. Но вдруг Кинт услышал гудок паровоза, далеко, а еще и эхо — звук гудка разносился лесу, отражаясь от стволов деревьев и затихая в чаще. Кинт замер, впившись зубами в заячью ногу и прислушиваясь — пусть далеко, но уже радует, что не ошибся в направлении и память не подвела. Завернув половину заячьей тушки в нательную рубаху из чистого сменного белья и сунув сверток в ранец, Кинт поднялся и продолжил путь.

Лес кончился неожиданно, настолько, что Кинт еле удержался, чтобы не слететь вниз, с обрывистого берега широкой реки. Усевшись в сугроб, Кинт достал подзорную трубу и осмотрел открывшуюся перед ним картину — широкая, больше сотни шагов река, скованная льдом, за ней пологий берег, потом дорога, на которой, почти у горизонта, виднеется пост корпуса охраны дорог, а дальше небольшая насыпь железнодорожного полотна. И река, и дорога, и железнодорожное полотно повторяли друг друга, пролегая по узкой долине.

— Заночую на посту, — сказал Кинт, и порадовался, что слух к нему вернулся, свой голос он услышал уже привычным, а не как в предыдущие несколько дней, будто сквозь вату. Осторожно спустившись с обрывистого берега, Кинт почти бежал к посту, он боялся не успеть дотемна, но напрасно, на закате он уже разводил огонь на выложенным много лет назад кострище из камня.

— Если я правильно помню, то состав прибывает в Конинг раз в неделю, — вслух размышлял Кинт, устроившись на деревянной лежанке, почерневшей от времени, — звук паровоза я слышал вчера, значит ждать еще шесть дней.

Идти пешком у Кинта не было уже ни сил, не желания и он решил дожидаться транспорта, то есть, идущего в Конинг состава. Дрова в посту были, дорога старого тракта не расчищена и на ней нет никаких следов, значит, его никто не побеспокоит. Северо–восток, тут так, на зиму жизнь замирает, лишь производство, связанное с деревообработкой заставляет гонять в Конинг составы с грузовыми платформами, а заодно один или два пассажирских вагона. Выставив у кострища все припасы, Кинт прикинул, что неделю он вполне продержится, только бы кочевники не побеспокоили. Кинт потянул с волокуши связанное веревкой трофейное оружие — три винтовки и один многозарядный кавалерийский карабин. Винтовки однозарядные, зарядив каждую, Кинт приставил их к каменной кладке поста, кавалерийский карабин, видавший виды и с запасом патронов в двадцать штук тоже был приготовлен, и свое оружие Кинт неоднократно проверил. Уже стемнело и, раскидав угли, Кинт снова завернулся в шкуры, подложил под голову ранец и закрыл глаза.

Наутро Кинта разбудил паровозный гудок, он доносился с востока, то есть со стороны Конинга.

— Интересно, — Кинт присел на колени и приложился к подзорной трубе, — значит, теперь составы ходят чаще…

Состав из пяти грузовых платформ, груженных лесом, и одного пассажирского вагона на приличной скорости пронесся мимо поста, точнее, почти в тысяче шагов от него.

— И как я на него попаду? — сказал вслух Кинт, отложил подзорную трубу, оглядел окрестности и стал раздувать угли.

Позавтракав, снова прильнул к подзорной трубе. Чуть восточнее поста, железная дорога проходила по краю небольшой рощицы и план созрел — ждать состав в той роще, устроив завал на путях.

К вечеру Кинт изрядно умотался, рубя палашом ствол дерева, чтобы он упал на пути. Устроив лежанку рядом с насыпью полотна в плотном кустарнике, Кинт увязал все свои пожитки — ранец, и большой баул. Теперь осталось дождаться состава, когда он притормозит и можно будет забраться на платформу. Ждать пришлось до утра следующего дня, и Кинт чуть не проспал, из сна его резко вырвали шипение пара и крики людей, убирающих ствол дерева с путей. Моментально проснувшись и приняв вертикальное положение, усевшись на колени, Кинт выглянул из–за куста и, увидев, что пути свободны, а паровоз, пыхтя, начинает движение, накинул ранец, схватил баул и, не успевая нацепить снегоступы, утопая в снегу по колено, высоко поднимая ноги, побежал к насыпи. Состав разгонялся и Кинт тоже прибавил скорость, мышцы на ногах мгновенно забились, начала кружиться голова и Кинт, собрав всю волю, все остатки сил, сделал решающий рывок. На последнюю платформу, груженную углем, полетел сначала баул, а потом и Кинт, тяжело дыша, он перевалился через невысокий борт платформы и распластался на куче угля, с облегчением выдохнув и закрыв глаза. Так он пролежал до тех пор, пока холод от кучи угля не начал подбираться к костям. Отвязав от баула скрутку из двух шкур, Кинт более–менее разгреб кучу, улегся теперь уже поудобнее и уснул.

— Эй, ты! — кто–то бесцеремонно пихнул Кинта в спину и послышался звук взведения курка, — а ну, вылезай!

Кинт сел, соображая и фокусируя взгляд на двух фигурах возвышающихся над ним.

— Не, это не кочевник, — сказал высокий мужчина в форме городового, который уже прибрал к рукам чехол с карабином и направил на Кинта револьвер.

— Парень, ты откуда взялся тут? — спросил второй, полный мужчина, судя по мундиру, машинист, — беглый что ли? С каторги?

Кинт откинул шкуру и двое сразу отступили, увидев два пояса с револьверами и пистолет, заткнутый за голенище сапога. Городовой, попятившись, чуть не поскользнулся на куче угля.

— Я оплачу проезд, — сказал Кинт, снял перчатку, достал кошелек, выудил из него золотой и протянул машинисту, — достаточно?

— Более чем, — хапнул монету машинист и косясь на арсенал Кинта добавил, — тогда у меня к тебе нет вопросов парень.

— У меня есть… давай, сбрасывай весь свой арсенал и пойдем, побеседуем.

Кинт осмотрелся и улыбнулся, наконец–то увидев знакомые места — маленькое депо, лесопилка, внизу у замерзшей бухты, повторяя изгибы береговой линии, расположился городок Конинг.

— Давай так, я сейчас сначала в «Пятое колесо» к Дукэ, отосплюсь, приведу себя в порядок, а завтра с утра сам к вам зайду, договорились?

— Эм…

— Управление жандармерии в ратуше?