Ответ империи - Олег Измеров Страница 7

«Все. Задница. По полной. Сейчас раскрутит».

– Ну, если такой искушенный юрист, как вы, считает… просто успокоили. А то, знаете, все сомнение было, необычно уж как-то.

– Ну чего необычно? Необычность еще не улика, это по молодости все спешат выдвигать версии, а не доказательства искать. Вы только подумайте: какой соблазн у человека своему таланту криминальное применение найти! А он не стал этого делать. Потому как если бы он хоть одну фальшивую купюру тиснул, он бы моего адреса вам не дал да и с вами не связывался. И жизнь поломать человеку недоверием, особенно недоверием государства, проще простого. Ну так вы ищете, кто бы их мог как сувениры купить?

– Он ищет.

– Ну, вы по доброте решили помочь. А еще у него есть такие?

– Нет, говорит, он это, как его, вроде пресс-формы, чем штампуют…

– Клише?

– Да, клише уничтожено. Вот это все.

Финозов внимательно взглянул в глаза Виктора.

– А знаете, мне почему-то хочется в вашу странную историю верить. Та же хренотень была в Японии в пятьдесят четвертом. Случились тогда массовые беспорядки, ну, полиция ихняя облавы устраивала, и взяли они, между прочим, гражданина со странным паспортом – паспортом государства Туаред. Государства нет, а паспорт есть. И главное, подделывать-то такой незачем.

– Ага, я тоже читал.

– Тоже самиздат?

– Может, самиздат, может, Флибуста. Не помню уже. И чего с ним потом стало?

– Вот этого я не помню. Слушайте, чего мы с вами будем сейчас кого-то искать, давайте я эти сувениры и возьму за триста рублей.

«Это ловушка? Надо не соглашаться. Уйти под благовидным предлогом».

– Спасибо, Григорий Аркадьевич. Я подумаю и как-нибудь зайду.

– Отчего ж «как-нибудь»? «Как-нибудь» и денег может не оказаться.

– Ну, он мне давал еще адреса тут… На всякий случай зайти, подумать.

– К Ругоеву, что ли? Да ну, не смешите. Зубы заговорит, и меньше выручите. Ну хоть у кого спросите.

– Ну, необязательно же мне там сразу и соглашаться. Поговорим, посмотрим.

– Да пожалуйста… И к Медиянцу только ноги собьете на Ковшовку топать. Что ж, говорят, он такого не приобретает, ну вот сами убедитесь.

– Ну, для успокоения.

– Для успокоения… А давайте так: я беру у вас все эти сувениры за пятьсот. Это ж два минимума первой группы, приличная месячная, на что еще ваш приятель рассчитывает-то? Мы не барыги, не спекулянты, мы коллекционеры. Вот меня чего зажгло, что мало ли, ваш этот друг возьмет и плоды своего труда… а ведь это – произведение! Это ж какой Левша… сохранить для людей хочу, а не то чтобы.

«А ведь он, пожалуй, так и не отпустит, пока не продашь. И что делать?»

– А слушайте, действительно, чего я, нанялся, что ли, ему произведения загонять? Если мало покажется, пусть другой раз сам и бегает. Я вон спешу, – и Виктор показал пакеты с продуктами.

…Григорий Аркадьевич отсчитал деньги знакомыми советскими купюрами по десять и двадцать пять, только пару раз попался зеленый полтишок с Лениным на водяном знаке. Союз существовал, как и доверие к «деревянным», иначе при такой сумме наверняка у хозяина дома скопились бы сотенки.

– Чаю?

– Ой, нет, вы извините, конечно…

– Да ладно. А приятель как-нибудь пусть сам заходит. Передайте, замечательная работа…

На лестничной клетке Виктор протопал пару пролетов и плавно утишил шаг, прислушиваясь, не щелкнет ли внизу дверь. Вверх бежать было бесполезно – в этом подъезде люк на чердак был замурован и лестница срезана. Виктор подошел к окну на площадке, с новой, коричневой деревянной рамой, обработанной чем-то вроде акватекса, приоткрыл фрамугу и глянул вниз. В лицо тут же дунул поток воздуха, как из опущенного стекла автомобиля, засвистел в ушах; возле подъезда никто не ожидал, кроме бабушек. Стараясь не хлопать, Виктор закрыл фрамугу и рванул по лестнице вниз.

На переходе через Красноармейскую светофорный человечек дрыгал зелеными ножками; Виктор поспешил перебраться. В ушах стучало. Он оглянулся: преследователей вроде было не заметно.

С ближайшей остановки у кинотеатра «Родина» в его бытность можно было рвануть до Бежицы, на Горбатова, с поворотом у драмтеатра, или на Брянск-первый, если спуститься от первой школы за баней, пустой остов которой в нашей реальности был для пристойности картины задрапирован зеленой сеткой. Можно было и до Кургана, и на Радицу – путем, обратным тому, что шли они с Краснокаменной в тридцать восьмом. Лучше всего было проскочить на Бежицу: там проще всего затеряться. Возможность столкнуться с самим собой Виктора уже не так волновала. Он чувствовал, что его гонит инстинкт, проснувшееся чутье, то самое, что в его советском прошлом было так развито у профессиональных воров и успешных карьеристов, иными словами – людей, первыми ставших на ноги в новой экономической системе.

Кинотеатр «Родина» здесь так и оставался «Родиной», и вокруг него на удивление мало что изменилось – почта на месте, парикмахерская тоже, и даже овощной в подвальчике, как в студенческие годы, с выкрашенным белой краской и перепачканным землей транспортером, подававшим картошку из бункера на весы, откуда продавец поворотом рычага сбрасывал ее прямо в кошелки. Все это давно уже в прошлом, сейчас фасуют в пакеты, и здесь, наверное, тоже…