Консолидация - Джефф Вандермеер Страница 7

Все было настолько недвижно, что, когда через этот пейзаж пролетел дятел, его вторжение шандарахнуло, как F-16, пробивший сверхзвуковой барьер.

Слева от подковы и от озера едва заметная с места, где он остановился, затаилась дорога, петляющая между деревьями к невидимой границе, за которой раскинулась Зона Икс. Всего тридцать пять миль мощеной дороги, а потом еще пятнадцать проселка с десятью контрольно-пропускными пунктами в общей сложности и приказами стрелять на поражение, если тебе там не место, с оградами, колючей проволокой и окопами, ямами и трясинами, а может статься, и с выдрессированными правительством колониями высших хищников и генетически модифицированными ядовитыми ягодами, и молотками, чтобы гвоздить себя по башке… но с самой минуты инструктажа Контроль почему-то гадал: а к чему это все? Потому что именно так и поступают в подобных ситуациях? Чтобы не подпускать людей? Он изучил отчеты. Если подберешься к границе «несанкционированным образом» и пересечешь ее где-либо, кроме двери, больше тебя никто не увидит. Сколько человек именно так и сделали, не попавшись на глаза? Откуда Южному пределу об этом знать? Раз-другой пытливым журналистам удалось подобраться достаточно близко, чтобы сфотографировать пограничные сооружения Южного предела, но даже это лишь подтвердило в умах общественности официальную байку об экологической катастрофе, на устранение последствий которой уйдет не меньше века.

Дальше следовала дорожка вокруг каменных столиков в бетонном дворе, выстеленном мелкой белой плиткой в комплекте с квадратами комковатой земли, в которую через нерегулярные интервалы понатыкали невзрачных тюльпанов… ему была знакома эта дорожка вкупе с ее как-то по-особенному шаркающим звучком. Заместительница директора раньше была полевым офицером. Что-то произошло на задании, и она повредила ногу. В здании ей удавалось это как-то скрывать, но только не на предательской бетонной плитке. Это знание пришлось Контролю некстати, вызвав желание посочувствовать ей. «Всякий раз, когда ты говоришь «в поле», мне представляется, как вся ваша шпионская братия шастает среди пшеницы», — сказал однажды его отец матери.

Грейс составила Контролю компанию по его просьбе, чтобы помочь ему поглазеть на болото в ходе беседы о Зоне Икс. Потому что он думал, что смена обстановки — удаление за пределы бетонного гроба — могла бы помочь смягчить ее враждебность. Но это было прежде, чем он осознал, насколько адский и доисторический здесь пейзаж, а теперь еще и доисте-рический. Взгляни на эту москитную оргию и обогрей меня, Грейс.

— Вы допросили только биолога. Я по-прежнему не понимаю, почему, — она сказала это, прежде чем Контроль успел протянуть хоть тоненькое щупальце вступительного гамбита… и вся его решимость разыгрывать из себя дипломата, как-нибудь стать ее коллегой, а не врагом — пусть даже ценой введения в заблуждение или метафорического удара по почкам — расплылась в волглом воздухе, как кисель.

Он изложил ход своего мыслительного процесса. На нее это вроде бы произвело впечатление, хотя толком понимать выражение ее лица он еще не научился.

— А никогда — во время обучения — не казалось, будто она что-то скрывает? — поинтересовался он.

— Уводите в сторону. Вы считаете, что она что-то скрывает.

— Вообще-то еще толком не знаю. Я могу и ошибаться.

— У нас есть более искусные дознаватели, чем вы.

— Наверно, действительно.

— Мы должны отправить ее в Центр.

От этой мысли его покоробило.

— Нет, — отрезал он — чуточку чересчур категорично, в следующую долю секунды встревожившись, что заместительнице директора может прийти в голову, будто участь биолога ему небезразлична.

— Я уже отослала антрополога и топографа.

Теперь Контроль почуял запах разложения всей растительной массы, медленно гниющей под поверхностью болота, ощутил неуклюжих черепах и квелых рыбешек, протискивающихся сквозь слежавшиеся наслоения. И не рискнул повернуть к ней лицо. Не рискнул обмолвиться ни словом, застыв в изумлении. Каким же влиянием на Центр обладает Грейс?

Она же радостно продолжала:

— Вы же сказали, что от них никакого проку, вот я и отослала их в Центр.

— Чьей властью?

— Вашей. Вы недвусмысленно указали мне, что хотите этого. Если вы имели в виду нечто иное, приношу свои извинения.

Внутри Контроля произошел сейсмический сдвиг, незаметное глазу сотрясение.

Их больше нет. Вернуть их обратно не в его силах. Надо выбросить это из головы. Скормить себе враки, будто Грейс сделала ему любезность, упростив ему работу.

— Я всегда могу почитать стенограммы их допросов если передумаю, — произнес он, стараясь взять благодушный тон. Их все равно еще надо допрашивать, а он дал Грейс лазейку, заявив, что не хочет с ними беседовать.

Она пристально вглядывалась в его лицо, высматривая хоть какой-нибудь знак, что попала почти в яблочко.

Он попытался улыбнуться, погасив свой гнев мыслью, что если бы заместительница директора хотела причинить ему серьезный вред, то уж изыскала бы способ умыкнуть заодно и биолога. Это же только предостережение. Впрочем, теперь он вознамерился отобрать что-нибудь и у Грейс. Не затем, чтобы поквитаться, а чтобы она не испытывала искушения отнять у него еще что-нибудь. Он не может позволить себе лишиться еще и биолога. Во всяком случае пока.

В воцарившемся неловком молчании Грейс спросила:

— А почему это вы просто стоите здесь, на жаре, как идиот? — беззаботно, как ни в чем не бывало. — Нужно зайти внутрь. Уже время обедать, и вы могли бы познакомиться кое с кем из администрации.

Контроль уже начал привыкать к ее непочтительному отношению, и это пришлось ему очень не по нутру, хотелось изыскать возможность как-то изменить тенденцию. Он двинулся за Грейс, но присутствие болота за спиной осталось весомым, давящим. Своего рода еще один враг. Он насмотрелся на подобные пейзажи, обретаясь рядом с таким же в юности, а потом снова, когда медленно умирал отец. И надеялся не видеть болот больше никогда.

«Просто закрой глаза — и вспомнишь меня».

Я так и делаю, папа. Я помню тебя, но ты угасаешь. Слишком уж много помех, и все это становится слишком уж реальным.

* * *

Отцовская ветвь семьи Контроля вышла из Центральной Америки, ведя происхождение от испанцев и индейцев из Гондураса. Руками и черными волосами он пошел в отца, тонким носом и ростом — в мать, а кожа его цветом являла нечто среднее. Дед Контроля с этой стороны умер, когда Контроль еще был слишком мал, чтобы с ним познакомиться, но выслушал немало эпических историй о нем. В детстве тот продавал прищепки, обходя окрестности от двери к двери, лет в двадцать стал боксером — не настолько хорошим, чтобы претендовать на титул, но достаточно хорошим, чтобы давать противнику сдачи и держать удар. Потом стал строителем, затем инструктором по дайвингу, прежде чем скончаться до срока от сердечного приступа в шестьдесят пять лет. Его жена, трудившаяся в пекарне, пережила его всего на год. Его сын — отец Контроля, — выросший в семье, состоявшей по большей части из плотников и механиков, стал художником, употребив унаследованные дарования на создание абстрактных скульптур. Эти абстракции отец очеловечивал, раскрашивая их яркой палитрой, излюбленной индейцами-майя, и налепляя на них осколки керамической плитки и стекла — заодно перебрасывая мостик между профессиональным искусством и дилетантством. Такова была его жизнь, и Контроль не помнил времени, когда его отец был бы не таким человеком, а каким-то другим.