Седой капитан - Владимир Владко Страница 7

1. Назначение Мигеля Хуанеса

В приемной начальника иберийской государственной полиции детектив Мигель Хуанес, главный инспектор управления розыска, на минутку задержался перед большим зеркалом, чтобы поправить галстук, который и без того безупречно застыл плоской бабочкой под туго накрахмаленным воротничком. Из прозрачного прямоугольника зеркала на Хуанеса смотрело чисто, до синевы выбритое лицо энергичного и решительного человека. Густые брови, острый взгляд пронзительных, глубоко посаженных глаз, которые замечали малейшие детали во время запутанных расследований; горбатый тонкий, как у ястреба, нос и выступающий вперед квадратный подбородок, что свидетельствовало о силе характера и неумолимой, железной воле их владельца, – все это могло служить примером тех обязательных черт, которые должны отмечать выдающегося детектива. Прямой пробор, который разделял на две равные части черные блестящие волосы, и короткая, хорошо обкуренная трубка, из которой всегда поднимался в воздух ароматный седой дымок, дополняли это выразительное лицо, которому мог бы, наверное, позавидовать сам прославленный Шерлок Холмс.

Мигель Хуанес не задержался перед зеркалом ни на мгновение дольше, чем было нужно, чтобы коснуться пальцами галстука и смахнуть пушинку с плеча своего элегантного темно–серого костюма; и никто бы не сказал, что за эти несколько секунд Хуанес обратил внимание на что‑то другое – например, на нескольких чиновников, ожидавших приема у начальника полиции и сразу бросивших перешептываться, увидев детектива, или на влюбленный взгляд секретарши, которая не сводила восхищенных глаз с его высокой стройной фигуры. Мигель Хуанес не интересовался или по крайней мере не выказывал никакой заинтересованности к таким мелочам. Мигель Хуанес знал себе цену.

Он непринужденно отворил тяжелые двери кабинета и вошел, из вежливости вынув трубку изо рта. Навстречу ему раздался густой басовитый голос:

— А, Хуанес! Заходите, заходите, друг мой, я как раз собирался вызвать вас.

Начальник иберийской государственной полиции Карло Кабанерос, тучный, с обвисшими щеками красновато–синего цвета и маленькими глазками, почти начисто лишенными ресниц, сидел в удобном кожаном кресле за большим письменным столом. Бритая круглая голова его сверкала, как желтый бильярдный шар. Глаза не отрываясь смотрели на прибывшего острым, хорошо знакомым всем служащим полиции взглядом, который, казалось, мог просверлить человека насквозь. Но на этот раз злые глазки имели другой выражение – в них как будто поблескивало что‑то дружеское.

Мигель Хуанес поклонился. И вдруг почувствовал тупую боль в левом виске, на котором, хотя и старательно запудренном, все же виднелся большой синяк. Не сдержавшись, Хуанес потер висок рукой, пытаясь сделать это незаметно. Но от зоркого взгляда начальника трудно было что‑то скрыть.

— А что это с вами, Хуанес? Покажите‑ка! О, синяк, и еще какой! Откуда у вас такое украшение? Кажется, вчера его еще ​​не было?

Детектив выпрямился

— Небольшая неприятность, господин Кабанерос. Пришлось задержать одного подозрительного. Во время этой истории на Авеню–дель–Прадо. К сожалению, была очень большая суета. И ему удалось, воспользовавшись этим, ударить меня. Вот и все.

— Кто же был этот наглец? Ударить в висок – и еще кого! – Нашего ведущего детектива! Ну, надеюсь, он получит теперь урок, достойный такой наглости, хе–хе, да, Хуанес?

Детектив замялся. Видно было, что этот разговор был ему не очень приятен.

— Кхм… к сожалению, этот человек успел убежать в этой суматохе, – ответил он сдержанно. – Конечно, я его найду позже. Потому что хорошо запомнил его лицо…

— А еще лучше, пожалуй, кулак, хо–хо–хо! – Захохотал начальник полиции.

Мигель Хуанес позволил себе не присоединиться к этому смеху: по его мнению, остроты и шутки шефа иногда бывали довольно сомнительными и во всяком случае неделикатными. Ясное дело, он не сказал ничего, но Кабанерос заметил, что смеется один. Его лицо сразу же сменило выражение.

— Ну, ну, Хуанес, я только пошутил, – сказал он. – Уверен, что он от вас не убежит. Однако все это мелочи, друг мой, по сравнению с главным. Я, собственно, и собирался вызвать вас именно в связи с вчерашними событиями на Авеню–дель–Прадо… Да садитесь, садитесь! И можете курить.

Начальник полиции скрестил свои коротенькие рыхлые руки и уселся поудобней в кресле.

— Должен сказать сразу, Хуанес, что правительство очень недовольно нами. То есть полицией, – продолжал он. – Мне рассказывали, что сам каудильо сердится! Вы понимаете, что это значит и для меня и для всех нас? Каудильо сердится, Хуанес! Он говорит: «На черта мне нужна такая полиция, которая позволяет подобные дерзкие выходки сумасшедших ученых?» А полиция – это я, понимаете?

— Ну, насчет вашего разрешения… – Начал Мигель Хуанес, но Карло Кабанерос тут же оборвал его:

— Так сказал каудильо, Хуанес! И нечего спорить! И тут не до шуток, вот так! Если каудильо сердится, мы должны немедленно сделать все, что от нас зависит. И даже то, что не зависит от нас, все равно! Моя голова мне еще ​​нужна, уверяю вас. Поэтому перед тем, как каудильо оторвет ее, я разумеется, помогу отлететь нескольким другим головам неподалеку от меня… если они не докажут, что могут хорошо работать. Вот так!

Мигель Хуанес решил промолчать, почтительно склонив голову, которую он также считал нужной для себя. По этому поводу он не расходилась во мнениях с шефом.

— Слушайте, Хуанес, – продолжал начальник полиции, несколько успокаиваясь после взрыва ярости, – дело очень серьезное. Этот Седой Капитан, или как его там, наделал много шума. Он испортил, свел на нет торжественнейший парад! Зарубежное радио уже вчера вечером передавало отвратительную клевету, будто машина этого проклятого Седого Капитана так напугала всех, что сам каудильо слава ему! – Будто бы убежал с балкона вместе со свитой. Какая позорная клевета, а, Хуанес? Ведь все знают, что каудильо не только не сделал и шага с балкона, а даже мужественно сдерживал отдельных малодушных из свиты, подавая пример отваги и выдержки. Несмотря на опасность, которая угрожала ему, Хуанес! Мы все видели это и можем подтвердить несравненный героизм нашего Великого Фернандеса!

— Слава каудильо! – Почтительно ответил Мигель Хуанес, торжественно поднимая правую руку.

— Слава каудильо! – Не менее торжественно отозвался Карло Кабанерос, повторяя его жест.

Несколько секунд длилась возвышенная пауза, во время которой оба молитвенно смотрели вверх. Наконец начальник полиции опустил руку и заговорил деловым тоном:

— Так вот, давайте, Хуанес, взвесим все. Или мы схватим этого Седого Капитана, или…

Он выразительно провел ребром рыхлой ладони по шее.

— Ясно, или нет, Хуанес? Каудильо не любит шутить. Если бы еще не это радио… А так дело приобретает плохой оборот. Тем более, что, насколько можно себе представить, Седой Капитан не ограничится, очевидно, одной вчерашней выходкой, а попытается и дальше делать всевозможные пакости. Мы не можем допустить этого, Хуанес! Вы понимаете?