Игры богов. Сказание первое - Игорь Бусыгин Страница 7

Ты прими мой привет!

Как Один во дни минувшие

Мрак преисподней вопрошал

И от головы Мимира

Научения ждал,

Так и гордый потомок

Его ждал от могил,

Чтобы дух его праотцов

Его путь осветил.

Костер громко затрещал, и к ногам пророчицы полетели кусочки коры, на которых руны уже как будто были выжжены красным.

Хильда подняла их, рассмотрела и издала такой ужасный крик, что у Синеуса от ужаса усы встали дыбом. Затем она вновь запела:

Ты не воин, сошедший

В лоно хладной земли;

Я дрожу пред тобою

Посол высшей судьбы,

Мощный сын исполина,

Грозный вождь,

Ты сковал мне уста,

Силу чар сокрушил!

Хильда страшно скорчилась, пение её перешло в хрип изо рта показалась пена, но она продолжала:

Моногарм, сын колдуньи,

В Ямвиде царствуешь ты,

И на гибель несчастным

Прядешь нить зол и беды.

Когда в час роковой

Судно мчится на мель,

Тогда гады толпой

Из болота ползут.

И на месте, где ты

В сне являлся девице,

Стоишь гордо, но крылья

Распусти и лети поскорей.

Грозен, грозен дух злобы

И коварен.

Но ты

Не робей, и надменный

Враг падёт пред тобой.

Пророчица опять замолчала, и Синеус решился приблизиться к ней, видя, что она всё ещё не обращает на него внимания. Он ждал, Хильда махнула рукой. Чёрная тень подступила ближе, к Синеусу, на миг наклонилась, снова выпрямилась…

— Почему вы не даёте мне покоя?

Голос, прозвучавший из тени, был обычным, немного усталым. Чёрная тень дрогнула, надвинулась, но круг, защищённый рунами, не пустил её к костру:

— Боитесь… — в голосе прозвучала горечь. — Боитесь меня, великого Скальда и воина.

— Я не боюсь козней врагов, но раз уж даже Буря-Яга отказалась отвечать мне на вопросы, то здесь что-то не так. Так что будь посредницей между мною и этой тенью, я буду задавать, а ты мне отвечать.

Послышался смех — горький, невеселый:

— Задавай.

— Будет ли урожай на овёс, на рожь?

— Нет, не будет, закупай зерно заранее.

— Много ли выловим селёдки?

— Достаточно.

— Как мой сын, Таркель?

— Он погиб, защищая Императора во время дворцовой смуты, а с ним ещё 57 норманов.

— Правда, что Олег-Хельга погиб от укуса змеи?

— Нет, он жив и скоро придёт к тебе в гости.

— Когда он придёт ко мне?

— Через 109 дней.

— Он придёт ко мне с просьбой или с какими-то предложениями?

Хильда захрипела, изо рта появилась пена, Синеус обругал себя за неправильный вопрос.

— Когда я пойду в набег?

— После того, как дважды расстанешься с Олегом.

— На кого?

— Ты возьмешь Бирку, а потом будет война, огромная, страшная война, продлится она сорок лет.

Тишину звёздной ночи разорвал вой ветра, костёр вспыхнул, взвился метра на три и упал в бессилии, чуть-чуть сердито пошипел и потух. Хильда без сознания упала на землю, её тело изогнулось, скорчилось в судорогах, дёрнулось в последний раз, и она обмякла, после этого её отхаживали несколько дней, а молчала она дней десять.

* * *

— Проснись, ярл! — Олег обнял Синеуса.

— Яга-то откуда знает? У меня же в свидетелях целая дружина, что я помер, — Олег ухмыльнулся. — Что-то ты хитришь, побратим.

Но заметив смущение Синеуса, продолжать не стал.

— Можно подумать, ты не знаешь, что она старше даже Одина.

— Я что-то об этом слышал. Но всё равно, откуда ей об этом известно? — Олег задумчиво нахмурился.

Синеус весело хлопнул его по плечу, да так, что даже могучий Олег покачнулся.

— Не бери в голову, Олег, даже боги не всё знают.

— Им-то богам что, им знать и не надо, они как собаки всё чувствуют.

Синеус с деланным возмущением пророкотал:

— Как ты так можешь говорить о богах?

— Боги, они тоже люди.

— У тебя боги то люди, то собаки.

Олег сверкнул своими зелёными глазами и пробормотал:

— Они меня так напрягли, что на века работы хватит, хочешь здеся, на ветерку всё поведаю?

— Нет, Олег. Мы с тобой сначала отдохнём. Хельга, мы с тобой не виделись с тех пор, как по Карпатам погуляли, а за столом, если захочешь, расскажешь. А где твой кошкослон шляется? Ведь про него так много всякого болтают, — Ярл хитро прищурился. — Или ты его схрумкал, пока отдыхал от житейских забав в пещере?..

Олег застенчиво улыбнулся и чуть слышно пропел какую-то восточную мелодию. Сначала появился хвост, который дёргался сам по себе; потом появилась ухмыляющаяся пасть с зубами от саблезубого тигра; а потом появился он во всей своей красе; чёрный, как южная ночь, в белых носочках, белый галстук на груди и огненно рыжая голова.

— Это кто, смесь рыси с чёрным барсом?

— Что, не видал такого? А он к тому же и учёный, а зовут его по-простому — КОТ. Кот и таскал мне всякую живность всё это время, пока я думал о будущем. Он ещё и в травках разбирается: какие для оленины, какие для зайчиков, какие для медвежатины, какие от болезней от разных. Усами пощупает и определит, чем ты болен и какой травой надо лечить, а подмигнёшь, так он найдет травку и для кайфа.

— А откуда он появился? — ярл не мог прийти в себя от изумления. Кот подмигнул полтора раза, промяукал ту же мелодию, что проскрипел Олег, но сзаду наперед, и… исчез.

У Синеуса отвисли две челюсти сразу, а потом схлопнулись. Олег смотрел на него с восхищением.

— Видел, как одна челюсть отвисает, но чтобы две одновременно! Восторг и розы на сцену! — крякнул бывший князь.

Синеус промяукал, как котёнок:

— Он что, вообще исчез?

— Да нет, он просто стал невидимым и ненюхаемым, и вообще, летаемым.

— Ходют легенды, что он с твоими врагами — крут.

Викинг ощерил зубы:

— Меч достань, замахнись.

Олег даже не успел отскочить, как меч почти сорвал с его головы прядь волос, но ярл не успел, кот-невидимка сжал зубами его кисть, правой лапой мощным ударом выбил меч и своим хвостом врезал викингу в промежность. Синеус крякнул от боли, отдышался, но всё равно со значительной, как у апостолов христианства, интонацией изрёк: