Колониальная служба - Мюррей Лейнстер Страница 7

— Простите, не предполагал, что вам не рассказывали в академии про Атлантиду! Собственно, я имел в виду… катастрофу таких масштабов невозможно предотвратить силами трехсот человек; сомнительно, чтобы и на Тере обладатели сверхумных мозгов и сверхмощной техники что-либо смогли сделать. Для меня вопрос сейчас заключается в одном: свалить ли на всех то, что знаем теперь только мы трое, — Кен кивнул в сторону окна, за которым шел обычный трудовой день колонии, — или дать всем замерзнуть в блаженном неведении? Говорят, смерть от холода не столь мучительна…

— Лично для меня вопрос заключается совсем в другом, — резко прервал Бордман своего собеседника. — Что мы можем сделать для спасения колонии на Лани и — в перспективе — для материнской планеты. Можете рассматривать Лани как своего рода испытательный полигон для преодоления экстраординарных ситуаций, связанных с изменением солнечной активности!

Брат и сестра переглянулись.

— Пока вы шли сюда, мы с Рики проделали кое-какие расчеты, — снова заговорил Кен. — Так вот: максимальный холод на Тере продлится около двух тысяч наших дней, то есть шесть земных лет. А если принять во внимание низкую температуру океана — сколько времени понадобится на то, чтобы в его воды вернулась жизнь? — то вы поймете, что только через двадцать лет температура на нашей родной планете снова станет нормальной. Приблизительно то же самое произойдет и здесь. Так есть ли какой-то смысл пытаться выжить — точнее, просто существовать целых двадцать лет, прежде чем планета снова станет пригодной для обитания?

По тону его голоса было заметно, что он только и ждал возражений, и Бордман постарался не разочаровать его.

— Не будь глупцом! — раздраженно бросил он. — Я повторяю еще раз, что Лани — отличная экспериментальная станция, где все случится на двести дней раньше, чем на твоей родной планете! Если мы сможем выжить здесь, тогда и жителям Теры нечего бояться…

— У вас есть какая-то конкретная идея? — живо перебил Кен.

— Да, — ответил Бордман (Господи, что со мной происходит?!) — Все обогреватели дорожек и ступеней следует отключить, чтобы никто не мог поскользнуться. Сейчас они не так важны. Я хочу сберечь эту энергию!

Рики и Кен снова переглянулись.

— И… Зачем она вам?

— Начну обогревать подземное пространство! Я буду складировать тепло в шахте! Надо использовать все обогревательные приборы, чтобы нагреть гору изнутри. Пусть самая глубокая часть шахты нагреется так, чтобы туда невозможно было войти! Чем больше мы соберем тепла, тем больше его останется на наши нужды!

— Рики… — почему-то Хегман обратился не к Бордману, а к сестре. — А ведь это идея… У нас на Тере есть использованные полости — просверленные отверстия позволяют парам нефти конденсироваться, и нефть получают, не беспокоя шельфа. Потом пещера стоит теплой многие годы!

Поразительно, но Кен думал только о Тере — о своем милом доме Тере, а не о планете, где он в данный момент находился.

— Можно также использовать посадочные ловушки — забирать энергию из космоса, надо только поднять их повыше.

Девушка во все глаза смотрела на Бордмана, и от ее взгляда его бросило в жар. Еще никто и никогда не смотрел на него так — ни на этой планете, ни вообще на любой другой! И это — Рики, главный враг любого контроля, надзора, проверок и всех тех, кто этот надзор осуществляет?

— Я отдам приказы для отключения дорожек, — Хегман бросился к пульту.

— …А я должен пока проверить кое-что. — Бордман сделал шаг по направлению к двери, но остановился и сказал: — Хегман, вам все-таки следует передать сообщение начальнику колонии. То, чем нам придется заняться на Лани, должно быть известно всем колонистам, и с их оповещением никто не справится лучше Джастина Болла…

— Даже если он не справится больше ни с чем другим, — хихикнула Рики.

Конечно, сказанное прозвучало более чем нелояльно по отношению к начальнику колонии, но тот неполный час, что они провели втроем, объединенные знанием страшной истины, сблизил их больше, чем два месяца предыдущего общения. Спеша по подземной галерее к основанию ловушки, Бордман никак не мог понять, почему его не тяготит такой страшный дисциплинарный проступок, как сокрытие важной информации от начальства в течение целых сорока семи минут! Может быть, потому, что Рики снова засмеялась?

Наконец позади остался насквозь промерзший шлюз контрольного пункта.

Взгляд, которым встретил его оператор ловушки, был едва ли теплее воздуха в шлюзе.

— Чем могу помочь, Старший Офицер? — осведомился он.

Вот еще один человек, который наверняка с самого раннего детства ненавидит подлиз, ябед, любимчиков начальства — а больше всего тех, кто имеет наглость проверять его работу.

— Есть предположение, — Бордман поспешил напустить на себя величественно-строгий вид, — что должны измениться параметры напряжения. Мне бы хотелось это проверить.

Оператор пожал плечами и, не глядя, ткнул в кнопку панели управления.

— Включите резервную энергию, — скомандовал он белобрысому парню, появившемуся на экране. — Хотелось бы проверить источник.

— Для чего? — нахально поинтересовался белобрысый.

— Разве тебе неизвестно, кому приходят в голову подобные идеи? — мрачно ответил оператор. — Может, пришла новая спецификация, о которой мы ничего не знаем. Может, Колониальный Надзор облагодетельствовал нас новой инструкцией, а мы, как всегда, пропустили все мимо ушей. Да все что угодно!

— Ладно! Пусть дитя Марии спит спокойно! — Помощник исчез с экрана, умудрившись проделать это гораздо выразительней, чем банальное хлопанье дверью.

Бордман судорожно сглотнул.

«Дитя Марии» — нечто новое вдобавок к уже привычному «Старшему Надсмотрщику»! Дэниэл заставил себя не думать об этом, внимательно изучая показания приборов. По мере того, как он проводил проверку, сохранять величественность и деловитость становилось все труднее и труднее. Увы, если бы это была единственная его проблема!

— Сейчас мне нужно, чтобы энергия включалась по секциям, — наконец произнес он. — Начнем, пожалуй, с шахты. Хотя это не важно. Но я хочу снять показания, кто сколько расходует.

Оператор бросил на Бордмана невыразимо утомленный взгляд, но послушно выполнил просьбу, правда, пробормотав что-то про дитя Марии…

Сговорились они все здесь, что ли? Кстати, мать Бордмана звали вовсе не Марией, а Джейн!

Бордман только-только закончил проверку, когда дверь открылась и запыхавшаяся Рики Хегман молча схватила его за рукав.

— Пойдемте! — с трудом отдышавшись, сказала она.

Оператор проводил их удивленным взглядом: Бордман поплелся за Рики безвольно, как хорошо отлаженный автомат.

Он уже понял, что его идея не спасет их. Она просто оттянет начало катастрофы, но не сможет предотвратить ее.