Сохраняющая машина - Филип Киндред Дик Страница 7

С трудом держась на ногах, Уайзман рассматривал костюм; Пинарио силой отнял у своего начальника опасную игрушку.

— Неплохо, — выдавил он дрожащим голосом. — По всей видимости, он усиливает уже имевшиеся тенденции к уходу от действительности. Я всегда знал за собой склонность к фантазиям, связанным с детством, и даже конкретнее — с тем периодом детства, когда мы жили в деревне.

— Обрати внимание, как легко в иллюзию вплетались элементы действительности — для того чтобы продлить эту иллюзию как можно дольше, — сказал Пинарио. — Будь у тебя время, ты и стену лаборатории сделал бы частью своего воображаемого мира — ну, скажем, стенкой амбара.

— Да, — признал Уайзман, — я и вправду начал уже видеть здание старого молочного заводика, куда фермеры свозили свое молоко.

— Еще немного, и тебя было бы просто не вытащить из этого милого костюмчика.

— «Если он так действует на взрослого, — думал Уайзман, — даже подумать страшно, что может случиться с ребенком». А последняя штука, которая осталась, — сказал Пинарио, — какая-то там настольная игра, это просто чушь. Сейчас посмотришь или как? Если устал, можно отложить.

— Я уже вполне очухался.

Уайзман взял коробку и начал ее открывать.

— Очень похоже на старинную «Монополию», — продолжал Пинарио. — Только называется «Синдром».

В коробке оказались: складное поле, игрушечные деньги, фишки, игральные кости и акции.

— Нужно набрать побольше акций, — объяснил Пинарио, даже не заглядывая в инструкцию. — То же самое, что и во всех подобных играх. Позовем сюда Фаулера и сыграем партию, меньше трех нельзя.

Вскоре все они, включая начальника отдела, сидели вокруг стола, изучая новую игру.

— Все как всегда, — объяснил Пинарио. — Сперва участники игры находятся в равном положении, но в ходе игры они приобретают акции различных экономических синдромов [4]; в соответствии со стоимостью этих акций меняется и статус играющих.

«Синдромы» представлялись маленькими яркими пластиковыми фишками, на манер «домов» и «гостиниц» древней «Монополии».

Игра началась; они с азартом бросали кости, двигали по доске фишки, торговались и получали акции, платили штрафы, получали вознаграждение, отправлялись в «карантин», а тем временем за их спинами семеро солдатиков все с той же мрачной решимостью раз за разом штурмовали вражескую цитадель.

— Мне надоело, — сказал неутомимый пластиковый ребенок. — Сделайте что-нибудь еще.

Солдатики перестроились и снова бросились в атаку, подбираясь все ближе и ближе к желанной цели. Уайзман чувствовал раздражение; он буквально не находил себе места.

— Интересно, — спросил он, — скоро мы наконец поймем, в чем фокус этой хреновины? Долго нам еще на нее любоваться?

— Кто его знает, — не оборачиваясь, ответил Пинарио. Его глаза приковывала только что полученная Фаулером пурпурно-золотая акция. — А вот это мне пригодилось бы. Это же урановая шахта на Плутоне. Сколько вы за нее хотите?.

— Ценная акция, очень ценная, — пробормотал Фаулер, любовно перебирая свои сокровища. — Продавать не буду, а вот поменять могу.

«Ну как тут сосредоточишься на игре, — думал Уайзман, — когда эта штука все приближается и приближается… к чему? А черт его знает к чему. К тому, к чему она должна приближаться. К некоей критической массе…»

— Минуточку, — сказал он негромко и положил свои карточки на стол. — А может, это сборка? Чего еще сборка? — рассеянно спросил Фаулер, с головой ушедший в изучение своего финансового положения.

— Послушайте, — сказал Уайзман, на этот раз громче. — Бросьте эту дурацкую игру.

— Мысль интересная, — заметил Пинарио, также отложивший свои карточки. — Там внутри создается атомная бомба, кусочек за кусочком. Она становится все больше и больше, пока… Нет, — прервал он себя. — Мы об этом думали. Тут нет никаких сверхтяжелых элементов. Только батарея с запасом энергии на пять лет и некоторое количество мелких механизмов, управляемых по радио. Из такого материала атомную бомбу не сделаешь.

— А вот я бы, — возразил Уайзман, — убрал это хозяйство отсюда, и подальше. На всякий случай.

После личного знакомства с ковбойским костюмом он проникся большим уважением к ганимедским искусникам. И если костюм вел себя относительно тихо, то здесь…

— А солдатиков уже только шесть, — заметил глядевший через его плечо Фаулер.

Уайзман и Пинарио вскочили как подброшенные. Фаулер оказался прав. Теперь оставалась ровно половина первоначального набора, еще один пластиковый воин добрался до крепости и был ею проглочен.

— Позвоним-ка мы военным, — предложил Уайзман, — и попросим прислать сюда сапера, эксперта по хитрым бомбам. Пусть он посмотрит, это уже не по нашей части. Вы согласны? — повернулся он к своему начальнику. Закончим сперва игру, — сказал Фаулер.

— Зачем?

— Нужно проверить ее до конца. — Фаулер немного кривил душой; было видно, что он вошел в азарт и просто хочет доиграть. — Ну так что вы можете дать за эту урановую акцию? Готов выслушать ваши предложения.

Непродолжительная торговля окончилась полюбовно — они с Пинарио обменялись акциями. Игра продолжалась еще час. В конце концов стало ясно, что Фаулер захватывает контроль над самыми различными областями игровой экономики. У него скопилось пять горнодобывающих синдромов, две фабрики по производству пластмасс, монополия на добычу водорослей и все семь синдромов розничной торговли. Благодаря контролю над таким количеством предприятий он получил — в качестве побочного продукта — и большую часть имевшихся в игре денег.

— Я вылетаю, — сказал Пинарио. У него осталось только несколько мелких акций, ровно ничего не контролировавших. — Вот эти кто-нибудь купит?

Истратив все свои последние деньги, Уайзман переторговал Фаулера и купил акции; теперь они играли вдвоем.

— Совершенно ясно, — сказал Уайзман, — что эта игра схематически изображает основные черты экономических взаимоотношений между различными цивилизациями. Вот, к примеру, розничные синдромы — это ганимедские торговые предприятия на других планетах. В нем тоже шевельнулся азарт; после нескольких удачных бросков костей появился шанс немного увеличить свой жалкий портфель акций.

— Играя в эту игру, дети будут приобретать здравый подход к экономической реальности. Игра подготовит их к вхождению во взрослый мир.

Но еще через несколько минут фишка Уайзмана нарвалась на сплошную полосу владений Фаулера, штрафы не только поглотили все его деньги, но и заставили расстаться с двумя акциями; исход игры становился очевиден.