Оборотни космоса - Александр Белаш Страница 7

— Я космен; двенадцать лет в международных рейсах. — Форт прибавил к стажу пару лет, чтобы срок совпал с указанным в пилотских документах. — Мотаясь между мирами, чего только не выучишь.

— Выпить бы. — Отчаявшись ждать знаков внимания, девушка решила намекнуть, чтобы её угостили.

— В туалете из-под крана можно пить бесплатно, — галантно предложил Форт.

— В твоём отеле — может быть, а в «Кабарете» — нет. Нужна камешка. — Вставая, девица потёрла пальцами воображаемую монетку.

— На кого ты налетел, если так сильно засомневался? — перевалился со стороны на сторону синюшный Буфин, наклоняясь к Форту.

— «Эрке Небек». На Гласной.

— Bay! был в главном офисе у Небеков — и что? не сошлись в цене?

— Главный офис? Они сидят на ветошке, чуть ли не на голом полу...

— Их было трое? седоватый с брюшком, девочка-красулечка и тощий паренёк, да?.. Ты не привык к здешней жизни. Небеки — магнаты; богаче них только главные кланы. Экономят на всём, тут так принято. Кстати, парнишка — племянник и любимчик старшего Небека.

— Он им за едой и напитками бегает.

— Стажировка! У Небеков и сыновья, и дочки сперва служат на посылках, пока их не определят в бизнес. Будь уверен, парень до судорог рад, что не остался дома; там бы его запрягли всем мальцам, от двоюродных до пятиюродных, утирать сопли и менять подгузники.

— У магнатов нет прислуги?

— Форт, — Буфин оскалился от радости, что он, как старожил, может поучать новичка, — ты мыслишь понятиями Сэнтрал-Сити. Забудь обо всём! После войны прошло, на наш счёт, лет чуть больше семисот, но сказывается она до сих пор. Это не град, а казарма! Кабак, где мы сидим, и сортир, где вода хлещет круглые сутки, — это роскошь! это шикарнейший вертеп, какого свет не видел! а ты, наверное, думал: «Ну и в гадюшник я забрёл!»

Телеэкраны в виде призм, подвешенные к потолку, одновременно показали молодое бодрое лицо с косой ухмылкой и хитроватым прищуром.

— Доброе время суток, земляне. Пятый канал Федерации приветствует вас на любой планете. Садитесь поудобней и втыкайтесь!

— О, Доран! — радостно заёрзал Буфин, колыхая телесами. — Ну-те-с, ну-те-с, поглядим!

— Незнакомая рожа, — мельком взглянул Форт. — Правда, я пятый канал давненько не смотрел.

— А, это весёлый парень; он ведёт реалити-новости.

Ведущий повернулся так и эдак, чтоб им любовалось человечество. Если б мог — он бы зацеловал себя насмерть. Ну как его не обожать! свежий, прямо с грядки, взглянет искоса — полмира обольстит, усмехнётся — и другую половину наповал. Его развязность и небрежность были так непринуждённы, так веяли с экрана утончённой элитарной простотой, что вы не поверили бы, сколько месяцев изматывающей учёбы и тренировок у зеркала скрывается за ними.

— Сегодня — тысяча четырехсотлетие наших дальних космических путешествий. Гендиректор ТКУ Алон фон Лебенштейн скажет, чего мы достигли. Похлопаем погромче — а то когда ещё придётся увидеть его вновь?

— Первый успешный бросок, давший нам шанс начать Экспансию, длился двадцать два старо-земных года, а сейчас мы достигаем ближних звёзд в считанные дни. Перелёт длиной в парсек бизнес-классом стоит всего пять с половиной бассов!

— Спасибо, Алон! ауф видерзейн, как говорили древние французы! Завтра Алон летит подписывать с ЛаБиндой соглашение о тарифах. Надеюсь, бизнес-классом. Один полёт в набитой доверху цистерне — и цена упадёт до басса за парсек.

В залах раздались рукоплескания, свист, галдёж и топот. Всем понравилась едкая фраза ведущего — народ в «Кабарете» не понаслышке был знаком с условиями пассажирских перевозок. Послышались новые заказы на спиртное; быстрее забегали официантки.

— Он забыл сказать, что скачком — вчетверо дороже, — промолвил Форт, но Буфина охватил энтузиазм. Канал V нагнетал видовой патриотизм дай боже. Пока Доран показывал, сколько и куда мы налетали за четырнадцать столетий, к столику подкрался встревоженный человечек с печатными брошюрами в руках.

— Сектантам не подаю, — полуобернувшись к просителю, заранее отшил его Форт. — Мелочи нет — этих, камешек. Иди дальше.

— Вы централ, я не мог ошибиться, — зашептал странный субъект, пригибаясь и дыша Форту в ухо. — Вы — состоятельны и предприимчивы...

— И акции кериленовых рудников не покупаю. Даже самые выгодные.

— Нет, нет! без коммерции! — взволновался человечек, исподтишка показывая Форту свои книжицы. — Вы же сторонник демократии!

— В общем, да. — Разобщив потоки восприятия, Форт уделил часть внимания обложкам.

— Наверняка вы заметили, — торопливо продолжал человечек с нажимом в голосе, — что на Ньяго нет свободы! Тотальный контроль и массовое воспитание детей... ходьба строем, команды свистком... Люди не могут смотреть все телепередачи! Пожалуйста, внесите посильный вклад в духовное освобождение планеты.

— Сказал ведь — без денежных взносов. И потом, вряд ли местные власти меня поймут, если я профинансирую вашу затею. Не хочу вылететь отсюда раньше, чем я собирался.

Тем временем на сковородке у Дорана жарился глава отдела перевозок ТКУ, страдавший неизлечимым бюрократическим косноязычием.

— В Галактике больше двух миллионов двухсот тысяч судов вместимостью около двух биллионов тонн, из них примерно тридцать пять процентов — танкеры-сверхгиганты и большие транспортные суда, — бубнил он. — На сегодня пилотируемыми судами посещено меньше пятисотой части систем Галактики.

— Ош-шеломительные цифры! сколько открытий ждёт нас впереди! Мы встретим множество загадочных и неизученных форм жизни! О них нам расскажут в следующий вторник специалисты по борьбе с инопланетной заразой.

— Никакого криминала, только просвещение! Всё сугубо анонимно, без пожертвований. Вы незаметно разложите в коридорах нашу литературу... она переведена на ньягонский... Обложки и иллюстрации рассчитаны на детей. Берите скорей! — зашипел человечек, приседая и пихая Форту пачку книжонок. — Прячьте!

Дети из Мертвушки мигом нырнули под скатерть и невидимо затаились. В дверях показались клановые полицейские в узорных жилетах и бескозырках — вошли тихо, очень внимательно оглядываясь. Похоже, в полумраке они видели прекрасно. Одна из девиц с экзотично раскрашенным телом и задорным хвостиком по-ньягонски на крестце, напротив, поспешила к полисменам и отгородила их от зала своими пышными формами. Очевидно, имел место сговор о том, кто кого прикрывает. Торопливо пряча брошюры под комбез любимого болотного цвета, Форт на миг ощутил себя знаменосцем освобождения, но, с запозданием поискав сканером человечка, не обнаружил его. Юркий сеятель просвещения исчез, словно призрак.

«Значит, если эльфики сейчас полезут мне за пазуху, виновным окажусь я. Спасибо, удружил! Место таким подаркам — на помойке».