Алая аура протопарторга - Евгений Лукин Страница 7

– Сколдовать любой дурак сможет… – мрачно изрек он, выслушав сбивчивые речи гостя. – Тут главное – отмазаться потом… Природа – она ж дотошней прокурора! Так и норовит, сука, под вышку подвести…

На всю жизнь запомнил Глеб эти пророческие слова и всегда соблюдал осторожность. Например, ставши Президентом, он, к изумлению Лиги, отменил далеко не все запреты – даже из тех, что наложены были еще советской властью, хотя полномочия имел. Саперам, правда, разрешил ошибаться дважды, но этим и ограничился. Поэтому вечные двигатели первого рода в Баклужино до сих пор изымались точно так же, как и в Лыцке, а штрафовали за это дело, пожалуй что, и покруче…

Правоту Президента осознали, когда мировая общественность была потрясена известием о Царицынском феномене. Как позже выяснилось, тамошний мэр личным распоряжением приостановил в черте города действие закона о сохранении энергии… Нашел, понимаешь, лекарство от энергетического кризиса!.. Всем мегаполисом в черную дыру загремели – шутка?

Вот американцы в этом плане молодцы. Что бы ни случилось – и дух соблюдают, и букву. Там у них за нарушение закона Ома или, скажем, закона всемирного тяготения высшая мера в ряде случаев светит – и никакая реанимация не отмажет…

Постояв перед бюстом, Глеб Портнягин двинулся дальше.

Позади изваяния на задней стене отсвечивало свежим лаком обширное полотно, изображающее знаменитое танковое сражение возле хутора Упырники. Композиционным центром картины, несомненно, являлась исполненная нечеловеческого напряжения фигура неизвестного чародея, преградившего путь вражеской армаде. Между воздетых ладоней героя рождалась ветвистая молния, жалящая несколько целей сразу. Определить, что это были за цели, опять-таки затруднительно, поскольку башни бронированных чудовищ буйно полыхали…

Краски – ничего себе, яркие, а вот энергетика, честно говоря, так себе… Отдать полотно на подзарядку? Да нет, бесполезно. Как только вернут в вестибюль – тут же опять и подсядет… Крупные губы Портнягина пренебрежительно скривились, чуть не уложив в обморок директрису музея. Впрочем, старушенция и так что ни день по малейшему поводу билась в истерике…

Над дерганым вихлявым плечиком страдалицы бледнела унылая физия референта. Мальчуган был в отчаянии. По его мнению. Президент зашел в краеведческий исключительно ради того, чтобы лишний раз продемонстрировать окружающим редкое свое самообладание. Но ведь встречи-то уже назначены! Люди-то – ждут!.. Черт бы драл это расколдовавшееся колесо вместе с шофером Гришей!..

Однако в данном случае побуждения высокого начальства референт истолковал неправильно в корне. Дурацкая на первый взгляд история со сбежавшим колесом насторожила Президента настолько, что он уже готов был отменить все назначенные на сегодня встречи и вечернее заседание Лиги в придачу.

Глава баклужинских колдунов привык доверять интуиции. А интуиция нашептывала ему что-то нехорошее… Он еще раз зорко оглядел вестибюль. Помещение было совершенно пустым, если, конечно, не принимать в расчет присутствующих здесь людей. Всего лишь единожды в распахнутых дверях левого крыла мелькнул прозрачный страшок – и тут же спрятался… Надо полагать, низшая потусторонняя живность сюда вообще не заглядывает. Да оно и понятно…

Портнягин и сам давно уже ощущал биение некой необоримой силы, исходящей из правого крыла здания. Как всегда, не заботясь о том, что о нем скажут или подумают окружающие, глава баклужинских чернокнижников воздел длань и, пошевелив пальцами, присмотрелся… Золотистая аура, окутывавшая руку, заметно выцвела, полиняла…

Неприятно сознавать, но то, что хранилось в правом крыле, гасило колдовские способности Президента с той же легкостью, с какой разрушило недавно наивное заклятие шофера Гриши, столь неумело заговорившего переднее колесо лимузина.

Преодолевая враждебные ему флюиды, Портнягин приблизился к дверям, ведущим направо, тронул скважину, шевельнул ручку.

– А косяки зачаровать не пробовали?.. – задумчиво спросил он.

– Шептуна вызывали… – простонала нервная старушенция, комкая морщинистые лапки перед кружевной грудью. – Тоже не смог…

Президент мрачно кивнул и проследовал в первое помещение, посвященное первобытному колдовству, родиной которого, как известно, являлось Баклужино. Выморочная анфилада комнат гулко отзывалась при каждом шаге особым эхом, доступным лишь слуху колдуна. Пусто было в музее. Ни угланчика, ни страшка, ни барабашки…

И наконец возглавляемая Президентом группа остановилась перед тупиковой стеной, на которой одиноко висел тот самый экспонат, что распугал низшие потусторонние силы, обесцветил золотистую ауру первого чародея страны, а десять-пятнадцать минут назад лишил президентский лимузин левого переднего колеса…

Да уж, достояньице… Кому б его только сбагрить!..

Лыцку икону отдать нельзя – это однозначно! Хотя бы из соображений престижа и национальной безопасности. А то вынесет ее тот же Африкан на поле боя – и готово дело! Все, считай, заговоренные колеса поотваливаются…

А уничтожить – скандал… Причем международный… В кощунстве обвинят, в варварстве… Даже в сатанизме…

Хотели американскому президенту подарить – не принял. Сказал: и так уже всем известно, что Баклужино в НАТО просится… Дескать, за взятку сочтут… А скорее всего усомнился в подлинности шедевра. Что-то, видать, заподозрил.

Однажды глава Лиги Колдунов уже провернул с этой иконой совершенно блистательный политический ход, а теперь чуял нутром, что можно провернуть второй. Однако пока он еще не знал, что это за ход, и поэтому был очень собой недоволен.

Излучаемые иконой ало-золотистые флюиды продували ауру насквозь, бросая то в жар, то в холод. Склонив нахмуренное чело и слегка выпятив нижнюю челюсть, Глеб Портнягин стоял перед образом – и мыслил.

Доска доской – а вот поди ж ты!.. Хотя в общем-то источник чудотворной силы известен… Икона подпитывается чувствами верующих – прямиком из Лыцка, где стараниями дважды уже не к ночи будь помянутого Африкана религиозно-партийный фанатизм достиг предельной черты…

Да, но такой резкий скачок… Раньше благодать в радиусе пробивала метров на двадцать максимум, а Гриша гнал лимузин почти по осевой… То есть колесо расколдовалось, когда от иконы его отделяло метров тридцать с гаком… Нет-нет, тут не влияние Лыцка, тут другое…

– А что, много было посетителей за последний месяц?.. – как бы невзначай обратился Глеб к директрисе.

Та ахнула и отшатнулась.

– Где? Здесь?.. – взявшись за сердце, переспросила она.

– Здесь-здесь…

– Трое… – Старушенция порылась в кружевах на птичьей груди и с судорожным жеманством извлекла сложенную вчетверо бумажку. – Вот…

Президент вынул список из трепещущей лапки и изучил его внимательнейшим образом. Два интуриста и один провокатор… Причем настолько засвеченный, что непонятно, за каким вообще лешим генерал Лютый с ним возится… Нет, явно не то…