Ловушка госпожи Линь - Си Син Страница 7

Юньянь разревелась еще сильнее, а остальные девушки в комнате были полны зависти.

Как хорошо иметь такого замечательного брата. Десятый молодой господин Нин в самом деле потрясающий.

–Она меня обманула, иначе я бы не проиграла так много,– сквозь слезы бросила Юньянь.

–А что, если кто-то тебя обманывает, ты сразу же идешь у него на поводу?– спросил Юньчжао.– Почему ты не хочешь поразмышлять о том, каким образом тебя удалось одурачить? Все случившееся – это результат принятых тобою решений, почему ты перекладываешь ответственность на других?

Нин Юньянь испытала шок. Ее собственный брат что, упрекает ее? В таком состоянии она даже плакать не могла и просто уставилась на Юньчжао со слезами на глазах.

–Обижаясь на других, ты лишь уходишь от ответственности. Если ты не в состоянии признать собственной ошибки, то и в дальнейшем будешь наступать на те же грабли,– объяснял Нин Юньчжао.– В этот раз я помогу тебе, в следующий раз – семья. А дальше что? Это жизнь, и не факт, что в другой раз тебе повезет. Одна ошибка может стоить жизни.

Договорив, юноша сделал небольшую паузу.

–И кстати, никто тебя не обманывал. Ты проиграла не из-за того, что кто-то обошелся с тобой нечестно.

Не из-за этого?

Нин Юньянь посмотрела на брата, и слезы опять градом полились из ее глаз.

–Брат, почему ты выгораживаешь Цзюнь Чжэньчжэнь?– ревела она.– Этого всего не случилось бы, если бы не она. Не затей она ссору, я бы не потеряла так много!

Цзюнь Чжэньчжэнь. И снова это имя. Цзюнь…

Нин Юньчжао вдруг вспомнил эту фамилию. Неужели это та самая юная госпожа Цзюнь, с которой у него был брачный контракт? Чжэньчжэнь – это ее имя?

Затеяла ссору?

В памяти у Юньчжао неожиданно всплыли слова девушки, которые он чуть ранее услышал из соседней комнаты.

Очень похоже, что та фраза была направлена против его сестры. Весьма дерзкая провокация. Очень походило на описание поведения юной госпожи Цзюнь.

–Я выгораживаю? Я лишь говорю о том, кто бросал стрелы. Ты повелась на провокацию постороннего и начала делать ставки. К игроку это вообще не имеет никакого отношения. Ты не можешь обвинять другого человека из-за его мастерства,– мягко сказал он.

Ему совершенно не хотелось, чтобы его сестра встретилась с той юной госпожой. Во-первых, девчонки лишнего себе навыдумывали. И неважно, Юньянь это или она, подобное поведение никому на пользу бы не пошло. Во-вторых, он понимал, что девушки слишком мелочны, и, если кто-то из них оказывается лучше других, они начинают завидовать.

Он не хотел, чтобы ее втягивали в то, в чем она невиновна. Правда, сейчас это казалось еще более невозможным.

Когда он закончил свою речь, Нин Юньянь выпучила глаза. Взгляды других девушек, до этого трусливо направленные в пол, тоже неожиданно устремились прямо на него.

Судя по всему, они все чему-то удивились.

–Брат, о чем ты? Я не понимаю…– нахмурившись, сказала Нин Юньянь.– Почему это не имеет никакого отношения к человеку, который метает стрелы? Игрок в центре зала – это ведь и есть Цзюнь Чжэньчжэнь…

Нин Юньчжао отказывался понимать то, что только что сказала его сестра.

В его голове образовалась пустота. Юноша не произнес ни слова.

Препирательства девушек закончились, потому в башне Цзиньюнь снова стало тихо. Музыкантам подали знак, и они вновь начали наигрывать мелодии. Теперь музыка звучала более сумбурно, но, вероятно, так казалось из-за душевного состояния присутствующих.

Трудно было продолжить броски сразу после того, что только что произошло.

–Мне очень жаль,– со всей искренностью сказал сышэ.– Мы оказались не готовы к этому.

Чжэньчжэнь с улыбкой выразила ему свою признательность.

–Думаю, сейчас как раз подходящий момент, чтобы закончить,– ответила она.– Я уже давно не играла, потеряла сноровку.

Потеряла сноровку? А что бы тут творилось, если бы она была в форме? Это дитя вообще знакомо с тем, что такое скромность? Слишком уж она самодовольна. Она так поступила намеренно или это просто случайность?

Ее слова кого угодно лишали дара речи.

Сышэ улыбнулся и не стал затрагивать эту тему.

–Возвращайтесь в свою комнату и подождите немного. Мы подсчитаем итоговую сумму и немедленно принесем вам выигрыш,– сказал он.

Поскольку ставки делались очень быстро и свирепо, а разные суммы озвучивались в хаотичном порядке, подсчет занял некоторое время и требовал особой внимательности.

Чжэньчжэнь снова отблагодарила сышэ и удалилась вместе с сопровождающим. Сышэ был уже не в состоянии оставаться на месте и ждать следующего игрока.

А никто и не захотел играть. После этой девушки ни у кого не возникло желания позориться. К тому же вряд ли сегодня кто-то снова решился бы делать ставки.

Цзюнь Чжэньчжэнь вернулась в свою девятнадцатую комнату. Внутри находились Фан Цзиньсю и Цзинь Чуань. Заметив, как она вошла, Цзиньсю обернулась к ней с кислой миной, а служанка радостно поприветствовала ее.

–Молодая госпожа, вы великолепны!– со всей искренностью воскликнула она.

–Всего лишь развлечение,– скромно ответила Чжэньчжэнь.– Рано еще поздравлять.

Следовало хотя бы дождаться момента, когда деньги попадут к ней в руки.

Цзинь Чуань улыбнулась и, о чем-то призадумавшись, отошла налить чаю.

–Чай все еще горячий, выпейте немного,– предложила она.

Цзюнь Чжэньчжэнь посмотрела на чашку. Фан Цзиньсю, сидевшая за столом, повернула голову и тоже взглянула на нее с некоторой насмешкой в глазах.

Цзюнь Чжэньчжэнь улыбнулась.

–А Линь Цзинь-эр так и не вернулась?

Девушка взяла в одну руку чайник, но не стала наливать содержимое себе в чашку. Вместо этого она подошла к вазе, которая стояла в углу. В ней красовались свежие желтые цветы жасмина.

Цзинь Чуань находилась в нерешительности, но с ответом медлить не стала.

–Нет, и ее служанка тоже не появлялась…– бросила девушка, после чего ее глаза расширились.

Фан Цзиньсю, все это время сидевшая с непонятной улыбкой на лице, тоже выпучила глаза.

Чжэньчжэнь вылила чашку чая в вазу с жасмином, после чего отправила туда же и содержимое чайника.

–С этим чаем что-то не так?– спросила Фан Цзиньсю.

Прежде чем повернуться и взглянуть на Цзиньсю, Чжэньчжэнь до последней капли вылила весь чай. После этого она указала на перевернутую чашку, которая все еще лежала на столе.