На краю архипелага - Артем Каменистый Страница 7

– Что курил местный архитектор? – «по-взрослому» решил выразиться Снежок, когда перебирались через стену по той самой поваленной пальме.

– Бродяга, они тут случайно коноплю не выращивали? – охотно подержал его Макс.

– Нет. От меня такого не скрыть – узнал бы обязательно.

– Ясно. Значит, курили бамбук. Надо и самому попробовать – вдруг тоже так чудить начну. Как они вообще придумали такое строить? Это сколько труда потребовалось. И не лень же было так фантазировать.

Снежок, спрыгнув вниз, тут же умчался на поиски приключений. И почти сразу закричал из-за угла:

– Тут котел! Огромный! Похоже, из бронзы! И горшков несколько! Да тут столько всего!!! Ребята, живем!!!

Город напоминал пещеру Али-Бабы, лопнувшую в результате переполнения сокровищами. Керамическая и деревянная посуда; ажурная, но крепкая плетеная мебель – от кроватей до шкафов и сундуков; одежда – как простецки грубая, так и тонкая шелковая; медное и бронзовое оружие; инструменты; огромные бочки и маленькие аккуратные бочонки; мешки с поточенным грызунами содержимым – лишь соль сохранилась; сети, костяные и металлические рыболовные принадлежности; множество корзин; тесаные доски в мастерской; склад, забитый сухим бамбуком и древесиной.

Если поначалу все громко обсуждали каждую находку, то затем стали вести себя скромнее. Богатства города бронзовых людей были столь неисчислимы, что начали утомлять. Не могло быть и речи о вывозе всего добра лодками – проще переселиться сюда самим, если удастся найти водный путь. Здесь столько всего полезного и незаменимого, что можно неплохо прожить даже без сокровищ, поднятых с вертолета.

Самое необычное обнаружилось в пристройке главного здания: все помещение было завалено вещами земного происхождения. Одежда, обувь, мобильные телефоны, женские сумки, пластиковые пакеты, зонтики, бумажники, ключи – обычный набор жертв светляков. Бродяга пояснил, что сюда стаскивали предметы, найденные у диксов. Эту рухлядь потом подолгу разглядывали жрецы, видимо пытаясь понять, с чем имеют дело: изучали нового врага.

Здесь пересмотрели все, но ничего сверхполезного не нашли. Наибольший интерес представляла пара перочинных ножей и ноутбук, который не удалось запустить, но не факт, что он нерабочий: механических повреждений и проступившей соли от морской воды не видно. Возможно, просто аккумулятор разрядился – ведь со всеми телефонами такая же история, а многие, попав сюда, догадывались их выключать.

Пресыщенные находками, в главное здание зашли утомленно-умиротворенными. Это оказался храм, столь же диковинный, как и все остальное. Стены выкрашены красными разводами – с виду небрежными, но в целом они образовывали гармоничный узор, выверенный до мельчайших деталей. Повсюду развешаны тонкие бронзовые цепи – если собрать все, наверное, не меньше пары сотен метров получится. С потолка свисают конические светильники на тех же бронзовых цепях, посреди помещения тройной камень алтаря, похожий на олимпийский пьедестал.

Бродяга, не обращая ни на что внимания, подошел к дальней стене, попросил:

– Не стойте в проходе – свет заслоняете.

Макс, послушавшись, вошел внутрь, приблизился, уставился туда же. Среди цепей и красных разводов на стене выделялась подчеркнуто неровная клякса серой штукатурки, поверх которой была нанесена небольшая фреска – портрет молодой женщины в головном уборе из разноцветных перьев. Судя по плечам, «попавшим в кадр», и основная одежда была сделана из того же необычного материала.

– Это та царица, в которую ты влюбился? – спросил Снежок.

– Не влюблялся я ни в кого, – завороженно ответил Бродяга. – Но ты сам посмотри – это точно царица.

Макс мысленно согласился: лицо горделивое, в нем велика доля чего-то хищного, орлиного, но странным образом его не портящего, – женщина и впрямь недурна собой, хотя и не в его вкусе. Ему не нравятся высокие лица и строгая холодность.

– Ты ее видел? – не отставал Снежок.

– Нет. У бронзовых людей не было женщин.

– Они что – молились на этот портрет?

– Нет. Я не знаю, зачем он здесь. Я пытался расспросить жреца о том, почему у них нет женщин. Он, думаю, понял, о чем я говорю, и привел сюда. Показал портрет, что-то долго рассказывал, пытался объяснить знаками. Но я ничего не понял. Вообще ничего. Думаю – это не икона. Это портрет живой женщины. Она где-то есть… или была.

– Может, и так – на икону и правда непохоже. А что это за шум? Будто потрескивает что-то.

Бродяга молча развернулся, подошел к алтарю, уперся в его край, надавил. Камень на удивление легко поддался, с легким скрипом проехал немного, резко остановившись. На том месте, где он стоял, открылось идеально круглое отверстие диаметром около полуметра – из глубины его вырывалось бледное прерывистое свечение и доносился щекочущий нервы треск.

– Не бойтесь – подходите. Только не свалитесь туда: хана сразу.

Макс, еще не дойдя, начал догадываться, что увидит. Он только теперь понял, что в помещении сильно пахнет грозой – возможно, велика концентрация озона. Неудивительно: взору открылись внутренности трубы, уходящей вертикально вниз. Меж ее зеркально отсвечивающих поверхностей густо проскакивали искры электрических разрядов – именно они создавали тот шум, который привлек внимание мальчика.

– Что это? – как под гипнозом произнес Снежок.

– Понятия не имею, – честно ответил Бродяга.

– Наверное, они этой штуке поклонялись, раз она у них под алтарем, – предположил Макс.

Снежок, быстро реагирующий на все новое и так же быстро остывающий, предложил:

– Подумаешь – искры. От нашего штаба-холодильника гораздо больше пользы. Давайте обыщем эту церковь – вон здесь сколько дверей.

Предложение было дельным, но ничего принципиально нового не обнаружилось. Все те же вещи, что и в других домах. Хотя, возможно, самое ценное утащили в таинственных сундуках. Но сейчас не время заниматься их поисками – заросли, в которых валяется так много полезного, надо обшаривать вдумчиво, большим количеством народа.

Утомленные от всего увиденного, вышли наружу. В мире, где нет ни телевизоров, ни компьютеров, ни даже газет с журналами, плотность информационного потока, проходящего через мозг, резко падает. Сегодня они получили месячную норму, если не больше, – неудивительно, что с непривычки апатия накатывает. Каждый пытается переварить информацию, разложить по полочкам, не забыть ничего – ведь по прибытии их засыплют вопросами. Макс направился к дальней стене, остальные бездумно пошли следом. Даже неугомонный Снежок при этом помалкивал – выдохся.

Лишь когда Макс вскарабкался на стену и достал из футляра бинокль, мальчишка не выдержал:

– Ты что хочешь делать?

– Если Ник не ошибался, то где-то ниже по склону должен быть тот самый летчик с парашютом.

– Какой летчик? – не понял Бродяга.