Декорации - Никита Чирков Страница 7

Сегодня, последний день подготовки перед отправкой первых людей. Великие умы ЦРТ смогли создать криокапсулы, способные, в буквальном смысле, останавливать жизнь – тело замораживали и, с помощью сложнейшего оборудования, поддерживали необходимые биологические процессы помогающие исключить возможную смерть путешественника. Руководство задумалось – как долго еще откладывать первый тест на людях, ведь, помимо обычной биологии и физиологии, существует умственная деятельность. А то, насколько сильно этот способ влияет на ум и работоспособность человека, уже и даст ответ рентабельности проекта. Чтобы излишне не распылятся бюджетом и рабочей силой, было решено криокапсулы, именуемые «саркофагами», легким движением руки поместить в специально созданный для этого отсек на Пилигриме, дабы космонавты не просто протоптали путь, а еще и довезли груз.

Агату держали в курсе с момента зарождения задумки совмещения проектов, и трудно было понять, то ли она ненавидит, в какой-то степени нелепое, объединение, то ли наоборот – восхищается, ведь это тот самый шаг для человечества, стать частью которого – мечта. К счастью, стрессовые ситуации для нее – не более чем обычный день, да и она здесь не для критики вышестоящего начальства. Все-таки, она хоть и занимает крайне высокую позицию, но нет такого человека, которого нельзя уволить. А этого она боялась больше всего, хоть и скрывала свой страх от коллег за лицом всегда уверенного и терпеливого человека, ведь не могла себе позволить мешать личное и рабочее. Но это не означало, что в бой за сохранение места идут все средства, нет. Как раз наоборот, Агата верила, что достичь своей цели можно лишь честным трудом и исполнительностью. Так ее воспитали, так она и пытается руководить, открыто требуя подобного подхода к делу. Иначе, помимо того, что несостоятельность ее в роле главы Кесслера, может омрачить как её авторитет, так и её критическое отношение к самой себе, самое худшее для неё – это оказаться бесполезной там, откуда ей не хочется возвращаться.

Планета, видимая с орбиты, вопреки красоте и своим тайнам, коих было не меньше, чем в бескрайнем космосе, казалась ей скучной. Стоило в десять лет посмотреть в телескоп на экскурсии, так ее ум и сердце навсегда покорил мир за пределами родной атмосферы. С того времени прошло двадцать четыре года, сейчас она уже не относится к звездным просторам, как к чему-то далекому и неподвластному ей – она уже здесь, руководит космической программой Пилигрим, курируемой ЦРТ, по переселению людей на орбитальную станцию Марса, именуемой Новый горизонт.

Сегодня она не спит, попросту не может, из-за груза собственной ответственности и, как следствие, поиска возможных проблем в поставленной задаче. В обычный день она как рыба в воде: нет того, что ей не решить, и того, что может вывести ее из колеи, но сегодня – последний день перед отправкой и, если вычесть всю степень важности происходящего, было кое-что еще, что ей знакомо, но слишком редко бывало в её жизни.

– Агата, мы готовы, ждем тебя, – прогремел голос в ее ухо, через небольшую гарнитуру.

Развернувшись, она оттолкнулась от большого иллюминатора, оставляя звезды за спиной, следуя инерции движения в невесомости Кесслера. Худое телосложение и небольшой рост, всего в метр шестьдесят, позволяли ей быть крайне проворной, не в последнюю очередь, благодаря привитой ее отцом в раннем детстве общей физической подготовке, ставшей неотъемлемой частью ее дня. Агата не была приверженцем моды и значимости внешней красоты, ее устраивала практичность. Короткие черные волосы, не достающие плеч при расчесывании, она собирала в пучок, открывая лицо. У нее была скромная красота: ровные щеки, тонкие губы и небольшие глаза, глядя в которые можно было увидеть всю ее открытость и ум.

Она быстро оказалась в большом зале без иллюминаторов. Встроенные в потолок лампы ныне были включены в шахматном порядке, испуская холодное свечение, соблюдая баланс между светом и мраком. Прямо посередине, в вертикальном положении, на закрепленных к потолку и полу тросах, держались «саркофаги», три метра в длину и один в ширину. Массивные и тяжелые, расположенные в два ряда по пять штук, они выглядели как огромные столбы, что вот-вот станут причиной устрашающих последствий, если кому-то придет в голову избавиться от креплений. В крышку было встроено бронированное сверхпрочное стекло и сенсорная панель, на которую выводились показатели, дублированные на экран, встроенный в торец «саркофага». Но главное – внутри. Каждый человек, лежавший в этой, похожей на большой гроб, криокамере, был в состоянии заморозки. Окутанные специальным мешком, с надетой на лицо маской, скрывающей даже глаза, они ждали того дня, когда саркофаги доставят прямо на марсианскую орбитальную базу Новый горизонт, где их разморозят.

– Мы проверили все саркофаги четыре раза: ни одного отклонения, ни каких-либо сбоев или смещения показателей, – сразу объявила Мария, главный инженер и один из создателей данной системы. Она не покидала Кесслер вот уже пять лет, с того момента, как оказалась здесь для первых тестов саркофагов, что обернулись полномасштабным стартом для развития и совершенствования системы.

– Нервничаешь? – спокойно спросила Агата, видя, как Мария чуть ли не зубами стучит, бросая взгляд с планшета на творение собственных рук и обратно. Рыжие волосы были закручены в клубок на голове, оголяя крайне молодое для тридцатилетней девушки лицо. Её легко могли принять за только-только вступившую в совершеннолетие юную девочку, и, как она сама утверждала, этой особенностью могли похвастаться все женщины в ее семье.

– Не то слово, – оторвавшись от бесконечных проверок, она взглянула на Агату, – я ведь уже спрашивала, как тебе удается быть всегда такой спокойной?

– Много раз. Но сегодня не тот день, когда нам стоит отвлекаться на собственные чувства.

– На удивление, твой ответ даже несколько успокаивает. Есть с кем разделить страх неудачи, хотя положения у нас, конечно, разные в этом вопросе, – почти тараторила она от нервов, на некотором взводе.

– Что ты имеешь в виду?

– Эти люди доверились моей разработке, как и все те, кто сейчас наблюдает за стартом, кто верит и надеется, что это сработает. Я вот все думаю, чего боюсь больше – того что люди могут погибнуть в случае какой-либо поломки или, что моя работа поставит на мне, как и на тех, кто со мной работает, клеймо. И не подумай неправильно – люди важнее карьеры – просто, если что-то случится, я готова буду костьми лечь, но лишь бы всё исправить, а списав меня со счетов…

– Соберись и верь цифрам, – Мария лишь кивнула, а Агата добавила, – поверь, если что-то случится с кем-либо из вас или с Пилигримом, первой отвечать буду я, а не вы.

Сложно было отрицать перспективы, которые предоставляло изобретение Марии и её людей, случившееся больше пяти лет назад в ЦРТ, и быстро начатая практика в Кесслере, ведь время – всегда было камнем преткновения любых путешествий или условий реализации проектов. Эти десять людей, прошедшие сложнейшую подготовку на физическом и психологическом уровне, с бессчетным количеством тестов, добровольно взяли на себя великое бремя, доказать не только работоспособность саркофага, но и самим себе – значимость собственных жизней, записанных в историю.