Симфония времён - Жоржия Кальдера Страница 7

– Я больше не знаю, кто я, – прошептала она. В ее глазах искрилось неземное сияние – не такое яркое и ослепляющее, как давешний янтарный ореол. Похожий взгляд был у ее двойника из последнего видения. – Я больше не знаю, кто ты такой…

– Я… знал тебя раньше, – невнятно пробормотал я, медленно поднимая руку. Мне ужасно хотелось дотронуться до ее лица, как в ту секунду, когда она вонзила нож мне в сердце.

На гладком лбу девушки пролегла складка, из глаз потекли слезы, и она едва заметно кивнула – я с трудом уловил это движение. Кончики моих пальцев коснулись ее кожи, и в моей памяти вспыхнуло воспоминание из другой жизни: я касаюсь ее лица. Две реальности наложились одна на другую, образ девушки из другого мира и образ стоящей передо мной Сефизы слились в одно целое.

Сефиза часто заморгала и уставилась на меня с непередаваемым изумлением, растерянность в ее взгляде росла с каждой секундой.

Ее ладонь мягко скользнула по моей щеке, с губ сорвался вздох, в котором слышались страдание, печаль, ненависть и… нечто, похожее на желание – если, конечно, мне все это не почудилось с перепугу, ведь я только что заглянул в лицо смерти.

– Мы уже не те, что прежде, – прошептала Сефиза, словно убеждая сама себя. – Здесь мы никогда не сможем быть такими, какими были там…

Для меня же эта нерушимая, вечная связь осталась прежней: и в видениях, и в этом мире. Вот почему мне было так невыносимо видеть, как Сефиза страдает от рук моих легионеров в камере пыток. Вот почему несколько дней назад я так боялся, что она выбросится из окна.

Вот почему я предпочел смерть жизни в мире, где стал палачом ее родителей…

– Знаю, – пробормотал я.

Признание очевидного далось мне невероятно болезненно.

Не отдавая себе в этом отчета, я подался вперед и наклонился к девушке, а моя рука скользнула по ее шее. Мои пальцы двигались словно сами по себе, снова и снова поглаживая бархатистую кожу.

Сефиза вздрогнула, но не стала меня останавливать. Наоборот, запрокинула голову и быстро обняла меня за шею, как будто ею руководил некий необоримый инстинкт, возобладавший над разумом. Очевидно, преодолев неприязнь, которую она, несомненно, до сих пор ко мне питала, Сефиза сократила и без того небольшое расстояние между нами, так что ее приоткрытый рот оказался совсем близко от моего.

Наши дыхания перемешались, и это стало последней каплей.

Не знаю, как, не знаю, почему, но я полностью поддался своей человеческой природе и позволил ей управлять мною. Я впился своими губами в губы девушки с жадностью, которой не должен был испытывать; мне не терпелось ощутить шелк ее языка. От ее свежести у меня кружилась голова, а в душе пылали угли, грозящие спалить меня целиком.

Этот огонь разгорелся во мне из-за Сефизы, и лишь она одна могла его потушить – пугающее и в то же время изумительное чувство.

Ногти девушки впились в мой затылок, она прильнула ко мне всем телом, так что ее грудь оказалась притиснута к моему торсу. Я обхватил ее за талию, чтобы еще крепче сжать в объятиях; овладевшие мною невероятные ощущения сводили меня с ума.

Как тривиальное, примитивное действие может быть настолько головокружительным и прекрасным?

Ничто в мире не сравнится с поцелуем девушки, только что пытавшейся меня заколоть…

Я буду последним дураком, если поверю, что в эту секунду Сефиза испытывает хотя бы четверть того, что чувствую я сам. Глупо думать, что она настолько же искренна, как я, что, целуя меня, она не строит мне новую ловушку.

Вот только мне было все равно. Пусть делает со мной все, что пожелает, только бы продолжала меня целовать…

Внезапно в дверь моих покоев постучали, и Сефиза замерла, словно окаменев.

– Верлен? – раздался из прихожей голос Гефеста. Послышались торопливые шаги. – Верлен, с тобой все в порядке? Я…

В комнату ворвался мой брат и уставился на нас – а ведь мы все еще крепко сжимали друг друга в объятиях…

В мгновение ока все закончилось.

Наслаждение превратилось в пытку…

Лицо Сефизы исказилось от ужаса, она стремительно отпрыгнула от меня, потом скрестила руки на груди и обхватила себя за локти. Было видно, что она до глубины души огорчена. Трясясь словно сухой лист, она медленно подняла руку и коснулась губ кончиками пальцев, словно не в силах поверить, что только что меня поцеловала.

– О нет… Нет, нет, нет… – пролепетала она, качая головой. После чего сделала шаг назад, потом еще один. – Я больше не могу здесь оставаться… Я должна вернуться домой, уйти отсюда как можно дальше… Как можно дальше от тебя!

Не в силах сдвинуться с места, я разрывался между непониманием и замешательством. Сефиза со всех ног бросилась к выходу.

Она прошла мимо Гефеста, даже не удостоив его взглядом – кажется, она едва его не толкнула, – и вылетела за порог. Очевидно, девушка не понимала скорых, неотвратимых последствий столь серьезного решения – или не желала о них думать.

– Проклятие, что еще ты натворил? – удивленно воскликнул мой сводный брат.

Я собрался с силами, чтобы встать: нужно во что бы то ни стало догнать девушку. Увы, на меня мгновенно накатили слабость и сильное головокружение, так что пришлось откинуться на спинку кресла, чтобы не упасть.

– У меня было предчувствие и я… ну… – пробормотал брат. Он выглядел необычайно смущенным – обычно ему это несвойственно – и крайне встревоженным. – Мне нужно было убедиться, что с тобой все в порядке. Но почему ты в таком состоянии? Неужели эта человеческая девчонка… причинила тебе зло, Верлен?

Он подошел ко мне, поднял с пола нож и стал пристально изучать клинок, озадаченно хмуря брови.

– Нет, это пустяки, правда, – солгал я, взбешенный своей внезапной немощью. От слабости я едва мог переставлять ноги. – Мне нужно ее защитить. Покинув мои покои, она рискует угодить в неприятности. Она в опасности…

– Прекрасно, я этим займусь, – заверил меня Гефест и раздраженно вздохнул. Потом повелительно – и слегка пренебрежительно – указал на меня пальцем. – Только предупреждаю, болван ты этакий: бегать за девушками – это нормально, но не вздумай выходить во дворец в таком виде. По странным пятнам на твоей одежде и последний болван догадается, что во дворце происходит нечто весьма странное.