Ваше благородие товарищ атаман - Александр Воронцов Страница 7

– Вы, господа-товарищи, нехорошо себя ведёте. Негоже так встречать сокамерников. Не хотите вначале поздороваться?

– А чо нам с тобой, шкет, здороваться? Тебе твоё здоровье тута больше не понадобится, – прогудел рослый амбал, который по еле заметному кивку пожилого мужичка в котелке и фраке с манишкой поднялся из-за стола и пошёл на братьев.

И снова Сергей остался стоять, где стоял. Только улыбнулся:

– Не хочешь, значит, здороваться? Ну тогда давай сразу попрощаемся!

Из-за его спины внезапно выпрыгнул Саша и в прыжке нанес детине сокрушительный удар коленом прямо в подбородок. Наверное, вся камера услышала, как у того лязгнули зубы, и не пожелавший здороваться с новоприбывшими со всего маху рухнул назад, как подрубленный могучий дуб. Падая, он проломил хлипкое подобие стола и стукнулся своей башкой о бетонный пол. А Саша, как ни в чем не бывало, произнёс:

– Вы, дяденьки, зря на нас тут бочку катите. Маленьких обижать – грех! Вот видите, этих Боженька уже наказал. А если будут ещё какие желающие, то мы можем и осерчать. Пока что это были цветочки, но будут и ягодки.

Саша по-прежнему улыбался, но это была улыбка удава Каа перед бандерлогами. Впрочем, вряд ли кто из обитателей камеры читал Киплинга, тем более они и не могли ничего знать о любимом детском мультике Александра.

Видимо, до братвы второй урок также не дошёл, потому что сразу трое парнишек поздоровее молча бросились на наглецов. Однако эффект был столь же быстрым, а финал для нападавших оказался столь же плачевным. Первого казачка в кубанке и меховой безрукавке поверх традиционной здесь тельняшки Саша подпустил к себе вплотную и встретил сразу тремя ударами – локтем в лицо, ударом кулаком той же руки в висок и одновременно, перехватив левой рукой правую руку нападавшего, в которой тот держал нож, прямым ударом ноги в живот отправил казачка в полёт на нижний ярус нар. Нож почему-то остался в руках у юноши.

Одновременно Сергей, резко ударив второго нападавшего расслабленными пальцами по лицу, как плёткой, хлестнув по глазам, заблокировал его правую руку с кастетом. И в этот же момент нанёс удар ногой в пах третьему бандиту, который собирался обрушить на его голову какую-то палку. И пока тот, квакая и хватая ртом воздух, оседал на пол, Сергей вывернул руку первого напавшего на него, проведя классический рычаг кисти наружу. В результате тот свалился на пол и там и остался лежать, потому что Сергей добавил ему в падении удар ногой в бедро, так что в ближайшие полчаса на ноги встать этот штрих не смог бы.

Всё произошло настолько быстро, что обители камеры не успели даже оценить случившееся. Хотя не все были в ступоре. Тот самый высокий пожилой мужчина в котелке и фраке с манишкой сделал правильные выводы. По его кивку поднялись сразу человек десять с весьма уголовной наружностью. В руках у некоторых были ножи и кастеты.

– Я так понял, что вы ничего не поняли. Тогда придётся ваши кишки намотать на ваши же ножички, граждане нехорошие, – спокойно произнес Сергей. И вдруг заорал, выхватив из кармана… «лимонку»: – А ну, падлы, на землю, мать вашу перемать… в богадушумать…

И загнул такую сложную матерную конструкцию, что тот самый тип в котелке удивленно приподнял бровь и уже с уважением посмотрел на братьев! А поднявшиеся было с нар и лавок арестанты по его кивку снова уселись на свои места.

– А вы, молодые люди, не робкого десятка. И за себя ответить в состоянии. Уважаю. – «Котелок» встал со своего места и шагнул навстречу братьям.

– Позвольте отрекомендоваться. Арон Давидович Канторович, он же Барон. Здесь с апреля, арестован Екатеринославской ЧК за лекцию «Анархизм и советская власть». Анархист. Из мещан. Окончил три курса Народного университета имени Шанявского в Москве. Известен как один из участников экспроприации Московского общества взаимного кредита. Мы тогда взяли неплохие деньги, примерно восемьсот тысяч рублей ассигнациями. Вы, молодые люди, уж извините за столь неожиданный приём, надо же было удостовериться, кто вы есть. Здесь у нас в основном сидят люди, пострадавшие за революцию от большевиков, часть из армии батьки Махно. Наверное, слыхали о таком?

С этими словами Барон протянул руку братьям. Сергей шагнул вперёд и пожал протянутую руку. То же самое сделал и Саша. Он первым начал разговор:

– Про Нестора Ивановича мы слыхали. И про восстание атамана Григорьева – тоже. Если я не ошибаюсь, как раз сейчас красные захватывают город, а сюда свозят всех, кто был с Григорьевым. Насколько мы слышали, Махно как раз увёл свои части из Екатеринослава и Григорьева не поддержал.

Канторович внимательно поглядел на ребят.

– Сдается мне, для буржуйских сынков вы слишком осведомлены о происходящих событиях. На чекистов вы не похожи… Да и зачем ЧК засылать вас в этот клоповник? Может, вы из деникинского ОСВАГа?

Сергей усмехнулся:

– Что вы. Какие из нас разведчики, да ещё у Деникина. Про то, что Махно и Григорьев на ножах, мы же видели, когда Григорьев захватил Екатеринослав. И воззвание Нестора Ивановича читали. Нас самих вон большевики за григорьевцев приняли и сюда привезли. Мы видели, как они Максюту застрелили.

Барон встрепенулся.

– Шо? Максюту убили? Эх, какой хлопец был! Говорил ему, дураку: чего ты тянешься к этому петлюровцу? К этому царскому прапорщику… Сгубил себя и хлопцев! – И снова обратился к Сергею: – Ну, ладно, вижу я, шо вы таки ребята боевые, настоящие анархисты. Мы таким всегда рады.

– Мы пока что не анархисты. Хотя идея нам симпатична, но мы сами по себе. Мы из Питера приехали к родителям, сейчас в Питере голодно, да и учиться негде, – ответил Саша.

Барон хитро прищурился:

– Вижу, уже научились. Вон, бомбы в карманах носите. Видать, хорошее учебное заведение, да, молодые люди? А охранники как были лопухами, так ими и остались. Так и пулемёт сюда кто пронесёт. Ну, вы проходите, садитесь, а бомбочку вашу, может, спрячете от греха?

Братья сели на лавку, арестанты оттащили тела полегших в драке и ещё не пришедших в себя, кое-как собрали развалившийся стол, на который тотчас были выставлены чайник с теплым варевом, которое Канторович назвал чаем, а также хлеб, сало, лук и несколько варённых в мундире картофелин.

– Угощайтесь, чем Бог послал, и ещё раз прошу простить меня за это небольшое недоразумение. Где это вы так лихо научились руками и ногами махать? Я такого и не видывал, хотя в Америке довелось пожить. Видел и бокс, и французский сават. Вы, наверное, за границей этих премудростей нахватались? – Барон лукаво посмотрел на Сергея.

Сергей улыбнулся:

– Нет, господин хороший. Или товарищ? Как к вам обращаться?

– Можете называть меня Барон. Вроде и фамилия, и титул, и прозвище, – ответил Канторович.

– Ну, ладно, Барон так Барон. Так вот, Барон, мы с братом за границей ещё не бывали. Наши родители хоть и дворяне, но обедневшие. Отец преподавал в Павловском военном училище, а мать давала уроки пения. Сейчас ради заработка она вынуждена петь в гостиных и на концертах, в общем, везде, где платят. Отец тоже пока без работы – хорошо ещё, что красные его не арестовали и не расстреляли, как многих офицеров. Варит гуталин и продает на рынках. Так что мы с братом на барчуковто особо и не похожи… – Сергей налил себе в кружку из чайника.