Грани сна - Дмитрий Калюжный Страница 7
Грани сна - Дмитрий Калюжный читать онлайн бесплатно
– Понятно, начётчики, – легко согласился Ветров. – Партия стоит на позициях творческого марксизма, а некоторые учёные застряли на марксизме догматическом. Чистят аппараты Наркомпроса и вузов, чистят, но пока без толку. Сам нарком Бубнов проблемы не видит, а говорит, что вредители в системе образования – это бюрократы, разгильдяи и казнокрады. Про начётчиков помалкивает, троцкист недобитый.
Заметив, что Лавра его слова слегка удивили, пояснил:
– Я про это фельетон сейчас пишу.
– А, фельетон пишешь.
– Но и тебя я не понимаю. На этом факультете преподают теоретические основы. Тебе они не нравятся. Чего ты туда пошёл-то? Ты же вроде увлекаешься техникой.
– Нужно мне. Даже не история как таковая, а результаты практических исследований прошлого. Археология. Находки.
– А зачем?
Лавр мялся, не зная, рискнуть или нет. Можно ли открыться этому малознакомому человеку? Ведь отец завещал ему: «Не говори никому». Но что же делать?.. Он посасывал пиво, щурился на Кутафью башню Кремля. Смахнул со стола занесённый ветром рыжий кленовый лист.
– Говори уже, – не выдержал Ветров.
– Ты не поверишь.
– А ты меня убеди.
– Ещё не вполне понятно, как устроен мир. Не все его законы познаны. Нельзя исключить, что наши теории несовершенны, неточны.
– Ну, и что? Товарищ Сталин уже нацелил советскую науку на объективное и полное познание законов природы. Конечно, хорошо, что ты об этом тоже думаешь.
– Не в этом дело. Вот что скажу тебе: я – ну, не я как я, а мой организм, обладает странным свойством. Я засыпаю на час-два, и пока тут сплю, каким-то чудом оказываюсь в прошлом. Попадаю туда голым и бо́сым. И живу там целую жизнь.
– Чушь, – фыркнул Ветров. – И к чему ты это?
– Объясняю, почему мне не очень интересны исторические теории. Я теорию могу и сам составить, мне бы та́м практику пережить. Обычно в прошлом трудно устраиваться. Народ, он добрый, оденет и накормит, а дальше-то что? А вот, если выучить, где какие клады с деньгами были найдены археологами, то получится практическая польза. Зная это, смогу находить там средства…
Он замолчал, поняв, что убедить приятеля в своей искренности не сумеет. Тот разводил руками, даже плечи задрал. Наконец, его прорвало:
– Ну, ты загнул! Такого я никак не ожидал.
– Да, это редкий случай. Я больше никого не знаю с такими свойствами. Хорошо бы понять механику процесса.
– Ой, Гроховецкий! Гигант. Натурально, ты меня поразил.
– Я на днях читал в одном немецком журнале про опыты Карла Юнга, – продолжал своё Лавр. – Оказалось, что в определённом эмоциональном состоянии человек способен делать предсказания будущих событий. Таких случаев были единицы, но всё равно количество точных попаданий превышало расчётную вероятность угадывания. То есть человек получал информацию из будущего. А я получаю информацию из прошлого, но и приношу туда свою – информацию о будущем, и в принципе могу влиять.
– Чепуха. Мистика. Бред. Роман ты, что ли, сочиняешь? Если так, иди в Литинститут! Сказочником будешь.
– Нет, я писать не умею. Ни романы, ни сказки. Ни фельетоны. Правда, было, стихи сочинял. Рисую, говорят, неплохо. На гитаре могу что-нибудь изобразить. При царе Алексее Михайловиче гусли освоил. Но они там объявили скоморохов исчадием ада, потащили гусляров и гудошников в Разбойный приказ… Но романы, это нет…
– Потрясающе.
– Не веришь ты мне.
– Ох, Лавр, Лавр… Я думал, ты серьёзный парень. Хотел тебе интересное дело предложить, раз уж ты теперь свободный человек. Но, конечно, в таком ключе мы с тобой разговаривать не будем.
Он встал, застегнул пальто:
– Ладно, ты допивай, а у меня дел невпроворот.
И ушёл.
Но у Лавра в самом деле был опыт дореволюционной жизни!
С самого переселения их маленькой семьи в Москву Лавр Гроховецкий жил на втором этаже дома на Чистых прудах, и не видел ничего странного в том, что больше десятка своих путешествий в иные столетия начинал одинаково: падал на соломенную крышу того сельского домика, что стоял там в то или иное столетие.
Незадолго до скандала в МГУ он как раз и попал в прошлое. Но вот странность: он упал не на крышу, а прямо на землю. Впрочем, «приземлился» не больно: земной шар мягко бахнул его в то место, откуда у воспитанного человека изящно произрастают его ноги, и почувствовал, что снизу его колют травинки, а сверху обдумает тёплый ветерок и слегка жарит солнышко. Лето!
Как всегда, попадая в снах своих в прошлое, он был совершенно гол.
Он встал, огляделся.
Вокруг простирался дубовый лес – но не старый, матёрый, а будто прореженный: среди целых дубов и пней в изобилии разрослись молодые берёзки. Легко было сделать вывод, что люди здесь есть, и процесс природной сукцессии, замена дубов берёзами, происходит не без их участия. Но где же они? Во все свои прежние появления в старой Москве он сразу попадал в населённую местность, с домами и дорогами, ведь это было всё-таки Бульварное кольцо, а не какая-то дикая окраина.
Лавр надломил у трёх ближайших к месту его падения берёзок верхушки, чтобы отметить это место, а у дубка выломал ветку и смастерил себе дубинку на случай, если встретится ему недружелюбный зверь. И двинулся туда, куда звал его тонкий ручеёк, и где, по его представлениям, Яуза впадает в Москву-реку. Буквально днями он слышал разговоры, что там, на Котельнической набережной, скоро построят громаднейшую высотку – но это в далёком ХХ веке, а сейчас здесь, похоже, вообще ничего не строят, и нет никого. Однако люди всегда селятся ближе к воде…
Шёл он лесом под уклон, шёл, вдруг – раз, начались сплошь юные берёзки, пустые места, потом – стена мелкого ивняка, и он, протискиваясь между деревцами, почувствовал под голыми ступнями воду. И выбравшись на простор, увидел, что река Москва значительно шире, чем это было в его настоящей жизни! И Яуза шире!
Он побрёл от берега по пологому травянистому дну, и когда ушёл в воду по пояс, резко обернулся – и ахнул. Слева по берегу Москвы виднелся Боровицкий холм, полностью заросший лесом, и – никакого Кремля. Прямо перед ним – лесистая седловинка и подъём туда, откуда он только что пришёл. А чуть правее Лавра вздымался Таганский холм, высоченный, куда выше Боровицкого. На его склоне с бурою почвой лес был редким, виднелись тропинки и даже почти настоящая дорога, идущая сверху к реке. Наблюдались кое-где столбы дыма. А в нижней части холма – там, где в будущем ожидалось строительство высотки на набережной – дорога исчезала в прибрежном скоплении деревьев, и, судя по крышам и дыму, стояло небольшое село.
Он явственно различал человеческие голоса и лай собаки. Понять, о чём и на каком языке там говорят люди, не удавалось, но что делать дальше, он уже знал. Не впервой.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments