Ксенофоб  - Игорь Шенгальц Страница 69

«Эгоист» я оставил в темном переулке, кончающемся тупиком. Сюда вряд ли кто-то полезет по собственной воле, так что я надеялся найти мехваген на этом же самом месте… если вдруг до этого дойдет. Хороший механизм, я весьма привык к нему за эти дни.

К моему большому удивлению, церковная братия не разбежалась, но ворота были широко распахнуты, собор принимал всех желающих очистить душу перед смертью.

Я схватил за рукав пробегавшего мимо с деловым видом монаха.

– Послушай, хм, любезный, как бы мне увидеть отца Климента?

– По какому вопросу? – привычно полюбопытствовал монах.

– Думаю, по неотложному. – Я бросил короткий взгляд вверх, в небеса, но монах намек понял. Не знаю, как их сегодня инструктировали и чего они ожидали, но паники в его глазах я не заметил.

– Следуйте за мной.

Климента мы застали за работой. Он сидел в полном одиночестве в библиотечном зале и писал письмо. Увидев меня, он отложил перьевую ручку в сторону, махнул рукой монаху, отпуская его, и поднялся мне навстречу.

– Кирилл Бенедиктович, очень рад вас видеть! Вы откликнулись наконец на мое приглашение! Давайте-ка по-светски…

Рукопожатие вышло крепким.

– Да я бы и раньше заскочил, но все, знаете ли, дела…

– Понимаю. А сегодня, значит, дел у вас нет?

Я пожал плечами:

– До обеда я совершенно свободен.

– Вы в курсе происходящего?

– Относительно, – не стал лукавить я. – По данным императора, сегодня Фридрихсград сотрут с лица земли. И случится это с минуты на минуту.

– Об этом я и хотел с вами поговорить, посоветовать по старой дружбе покинуть столицу вместе с близкими… Все случится в полдень, если быть точным.

Я лишь кивнул, ничего нового он мне не сообщил.

– Вы все знали и все же вы здесь?

– И вы тоже.

– Тут мой дом. Я тут родился, тут и умру, – просто ответил Климент. – Между прочим, кардинал тоже в своих покоях. Молится за всех нас!

– Не очень-то это помогает, – съязвил я. Климент нахмурился, и я поспешил сменить тему: – Ему давно сообщили?

– Девять месяцев назад. Тогда Константин Платонович поделился информацией в первый раз. Мы помогали, чем могли. Искали и свои пути решения проблемы. К сожалению, не нашли.

– Значит, город обречен?

– Боюсь, что так.

– Если у вас было столько времени, почему же никто не удосужился подготовить нормальную эвакуацию? Почему ни кардинал, ни император и пальцем о палец не ударили заранее? Почему колокола забили только сегодня?

– Император своим словом гарантировал, что все будет хорошо, что он знает метод. А сегодня император прислал с фельдъегерем записку: «Эксперимент провалился. Город не спасти».

Очередная самонадеянность Костаса вылилась в новые человеческие жертвы. Не таким уж и мудрым правителем он пока стал.

– Вижу, вы заняты, отец Климент. Не буду задерживать. Рад был повидаться напоследок. У меня одна просьба – могу я пройти на крышу? Там открывается прекрасный вид на город. Понаблюдаю за зрелищем оттуда.

Как ни странно, Климент нашел мое странное пожелание вполне естественным и не счел его бредом сумасшедшего. Он прошел к одному из дальних стеллажей, ловко отодвинул его в сторону, открыв проем тайного хода.

– Удачи вам, Кирилл Бенедиктович! Рад был нашему знакомству!

Мы обнялись, расставаясь, вероятно, навсегда.

Зачем же он звал меня, только лишь чтобы предупредить?

Витая лестница вела наверх, время от времени делая остановки на площадках перед закрытыми дверьми. Но секреты собора меня не интересовали, я стремился на крышу. Я уже один раз был на самом верху, в тот день, когда убил подселенца, но этот ход вывел меня на другую сторону крыши.

В любом случае отсюда вид был не хуже.

Я выбрался на открытую площадку как раз вовремя.

Зимнее солнце висело прямо над головой, крыши домов внизу блестели на свету и переливались, играя бликами. Над домами почти нигде не клубился дым. Сегодня почти не топили, сегодня люди бежали прочь в панике, стараясь спасти свои жизни.

Неподалеку городские часы пробили полдень.

И ровно с двенадцатым ударом высоко в небе появились кометы. Их было много – несколько десятков, может, сотня. Казалось, все они несутся прямо на меня, оставляя за собой в небе светящиеся шлейфы.

Поднимался гул, нарастающий с каждой секундой. Воздух завибрировал от напряжения, кометы слепили глаза. Я прикрыл лицо рукой, но все же продолжал смотреть сквозь пальцы на приближающуюся смерть.

Это было страшно. Безысходность и безнадежность. Полное понимание собственной ограниченности, никчемности и бесполезности. Я ничем не мог помочь ни себе, ни окружающим. Я никого не мог спасти. Я и сам не мог спастись.

Человек вовсе не царь природы. Человек не царь даже себе самому. Мы всего лишь частицы мироздания, и что мы есть, что нас нет – само мироздание от этого никак не страдает.

Мне кажется, большинство из тех, кто успел покинуть город, но не выбрался достаточно далеко за его пределы, погибнут тоже. Слишком много комет, слишком они крупные. Радиус поражения будет выше предполагаемого.

Чуждый разум направил их сюда. Направил, чтобы отомстить за прошлое поражение, чтобы стереть непокорных с лица земли, уничтожить, вырезав под корень.

Стоила ли жизнь Адди гибели города? Сейчас, в последние минуты своей жизни, стоя на крыше собора, я размышлял, правильно ли сделал, когда оставил мальчику жизнь. Поступил бы я так же, зная, чем все закончится? Я не был уверен в ответе.

Грэг чувствовал нечто схожее, и под действием укола его разум принял решение убить ребенка. Он и сам этого еще не осознал, но Грэг реально пытался задушить Адди. Теперь я был в этом полностью уверен.

На войне я несколько раз попадал под бомбардировки. Зажигательные снаряды сбрасывали на позиции с дирижаблей, нанося этим огромный ущерб. Я помнил, как это – лежать в окопах и ждать, упадет ли снаряд на твою голову или на голову твоего товарища, ловить свистящие звуки падающих бомб, стараясь определить, по твою ли душу она летит…

Поэтому я мог представить, какой урон нанесут метеориты чужаков. Запущенные из глубин эфира, разогнавшиеся до неимоверной скорости, каждый их удар о землю будет сопровождаться мощнейшим взрывом.

Никогда прежде не было в нашем мире такой силы. История пишется сегодня. Десяток метеоритов сотрут город с лица земли, сотня – уничтожит все вокруг на десяток километров, оставив после себя лишь выжженные земли, пустоши, в которых никто и никогда более не поселится.

Через четверть часа, когда первый управляемый снаряд-метеорит достигнет цели, начнется ад на земле. Дома будут складываться как картонные коробки, после чего их снесет ударной волной, они посыплются, как костяшки домино, выстроенные одна за другой.