Лаций. В поисках Человека - Ромен Люказо Страница 69

Наступило тяжелое молчание, пока стороны оценивали друг друга.

– Мы впечатлены вашей обширной цивилизацией, о Дева Агунг.

– Она ничего не стоит… рядом с вашим… космическим Кораблем, – ответил тот с иронической улыбкой.

Заметив удивление Аттика, он добавил:

– Вы что же, думаете, будто… я ничего не знаю… о мире, который… нас окружает… в котором плавают большие… корабли? Корабли наподобие тех, которые… доставили моих предков в это… холодное и жестокое место…

– Я бы никогда не предположил такого, Властитель. На самом деле я задаюсь вопросом о происхождении вашего славного народа.

– Вы пришли из… Бесар Лаут?

– Простите?

– С Большого океана, Буми, под… Небесным огнем?

– Вы имеете в виду, с изначальной планеты?

– Как… скажете.

– Я – нет, я никогда ее не видел. Нам туда дороги нет.

– Как и нам, – пробормотал властитель Европы. – Мы все… в изгнании… в этой огромной вселенной.

– Вы верно говорите, Властитель.

Взгляд его стал далеким и, к их большому удивлению, он продолжил на латыни, с таким чистым произношением, будто говорил на родном языке, только иногда пощелкивая языком:

– Наш народ жил в теплых синих морях, где пищи имелось в изобилии. У нас была компания – огромные и мощные существа, чьи песни разносились так далеко по воде. Такой красивый мир, как рассказывают… Знаете, что с нами случилось, автомат?

– К сожалению, нет, Дева Агунг.

– Люди перевезли нас сюда. Они подарили нам эти руки, эти лица и этот проклятый разум, будто мы в нем нуждались. Умения наших предков не вписывались в их замысел. Теперь мы навсегда в плену Уз, сплетенных их отвратительными языками.

Он с отвращением плюнул в воду.

– Иногда мне хочется быть одним из этих тупых крестьян, которые умеют только щелкать горлом, как наши предки до большого путешествия.

– Не говорите так, отец… перед чужими! – возмущенно воскликнул Кутай.

Дева Агунг поглядел на сына с колкой иронией.

– Замолчи. Посмотрите на моего сына! – призвал он своих гостей. – Он думает, что выше рабов только потому, что умеет говорить! Они-то, по крайней мере, не понимают, как неизбежно мы прокляты в этом месте!

Он замолчал сам и улыбнулся Аттику. Его взгляд загорелся расчетливым светом.

– …Но мы здесь не для того, друзья мои автоматы, чтобы плакать над нашей участью. Что вы ищете среди нас, машины из космоса?

– Мы исследователи, – ответил Аттик.

– Вот как. И для кого вы ведете исследования?

– Я не понимаю.

– Автоматы работают на людей. Людей больше нет. Наши предки убили их всех.

Будто пораженный молнией, деймон отступил на шаг. Его лицо исказилось.

– Что вы хотите сказать? Что вы знаете о гибели людей?

– Наши предки были сильными магами, хотя и оставались в плену у людей. Однажды их тюремщики сгорели, все до одного, став жертвами заклинаний магов моей расы! Или по ту сторону льда еще остались люди, которых нужно проклясть?

Аттик заколебался, потом решил не отвечать на слова короля. На его лице читалось что-то вроде жалости, и он ответил мягко:

– То, что люди сделали с вами, ужасно. Они исчезли… как бы это ни было больно лично для меня, – добавил он с ноткой грусти. – Мы теперь сами себе хозяева, исследуем этот и другие миры. Мы не желаем потревожить вас, Дева Агунг.

Король немного поразмыслил над его словами и ответил сухо, недоверчиво:

– Зачем вы его исследуете? Вы, как и люди, хотите поскрести здесь почву, чтобы вытащить на поверхность камни?

– Ни в малейшей степени, властитель. Единственное, что нами движет, – любопытство.

– Любопытство? И что же вам любопытно?

Эврибиад опередил Аттика и ответил вместо него:

– Все, что мы можем повстречать на пути. Например, ваш образ жизни…

Несмотря на ужас, который ему внушало все, что он видел или слышал, Эврибиаду нужно было знать больше, и он не мог рассчитывать, что Аттик станет задавать правильные вопросы. Эврибиад испытывал двойственное чувство к этим созданиям. Их образ жизни вызывал омерзение, но он был отражением ужасных условий среды. Что стало бы с людопсами на их месте? Что в цивилизации – результат выбора, а что – плод внешних ограничений?

Однако Дева Агунг располагал ключевой информацией. Эврибиад на время отстранился от всех других соображений и продолжил:

– …Например, как получилось, что среди вашего народа одним дан разум, а другим нет, как вы сами только что сказали?

– Каждая из наших каст наделена разными чертами.

Мощным движением плавника король протолкнул себя к центру зала, где толпились слуги, и быстрым змеиным движением схватил за руку одного из детей. Маленькое создание протестовало и отбивалось под безразличными взглядами остальных, пока властитель тянул его к гостям.

– Посмотрите на него: это животное. Мы общаемся с ними, но не на том языке, которому нас научили прежние хозяева. Поэтому у нас есть право даровать им жизнь и смерть – как рыбам, которыми мы питаемся.

Он обхватил своего пленника за запястье длинными бледными пальцами и заставил показать руку. Эту деталь они заметили не сразу: вместо руки у детеныша был почти обрубок с укороченными фалангами, словно уходящими в зарождающуюся мембрану.

– Регрессия! – воскликнул Аттик.

– Но тогда… – продолжал заинтригованный Эврибиад, – как вышло, что у вас и вашего сына интеллект сохранился? Каков ваш секрет?

Дева Агунг хитро улыбнулся. Неожиданно он обхватил ребенка рукой и, не обращая внимания на его протесты, прижал к себе. Тот отбивался, но властитель схватил его за шею и сдавил ее, а потом выкинул его, полумертвого, в воду.

– Секрет? Желаете его знать? Им владеет только моя семья, больше никто.

Он, казалось, усиленно задумался над чем-то, проводя языком по губам.

– Дайте мне что-нибудь взамен, – сказал он наконец с хитрым видом.

– Чего вы желаете? – спросил кибернет.

Рот у него внезапно пересох. Неужели все окажется так просто?

– Возможно, вы заметили, что некоторые из наших ламп погасли, и для нас это большая проблема, ведь от них зависит, выживем ли мы. Автомат нам объяснил: нужен жидкий металл, чтобы сделать новые лампы на автоматических заводах под землей.

– Ртуть! – воскликнул Эврибиад. – Аттик, мы можем дать им ртути?

– Конечно, – холодно ответил тот. – Но скажите мне, Дева Агунг, о каком автомате вы говорите?

– Автомат…

Он разразился долгим смехом, пронзительным и неприятным.