Дракон Нерождённый - Илья Крымов Страница 69

– Умею, – с вызовом бросила она.

– Оголённый нерв.

– А сам-то кто? Погребальщик? Что это вообще?

– Охотник на живых мертвецов.

Она втянула голову в плечи, усомнилась, стоит ли верить этому чужаку? Ожившие мертвецы входили в короткий список того, чего Улва боялась. Мать рассказывала ей немало древних легенд и сказок, в том числе и про чрево Гедаша, – мир мёртвых. Там всегда творилось что-то жуткое.

– У нас на востоке, мёртвые часто не желают спать в могилах. Такие как я охотятся на них и погребают. А заодно и на всяческих живых чудовищ, колдунов… разбойников тоже приходится ловить в голодное время.

– Наёмник.

– Высшей пробы.

Возможно, он рассказал бы что-то ещё, но тут в келье зашуршали простыни.

– Наш богоизбранный лидер проснулся.

Оби показался на пороге, сонно растирая глаза. Улва покраснела.

– Нужно умыться, – сказал он хрипло, – светлый князь уже покинул дворец и едет сюда.

Вскоре троица вышла в молитвенный зал, а навстречу им спешил отец Клод.

– К нам приехал…

– Ведаю, – кивнул Оби, – Исварох, открой врата.

Снаружи хлынул гул, сплетённый из тысяч взволнованных голосов, народ жаждал ворваться в пределы собора чтобы вновь соприкоснуться с прекрасным. Но вошёл лишь один человек, – прочих сдерживало тройное кольцо гвардейцев.

Амадео Тофило Сфорана уже три года как преодолел рубеж пятидесятилетия; светлый князь Соломеи был высок, тощ и измождён. Длинные волосы его почти утратили прежний русый цвет, под глазами залегли густые тени, щёки впали, кожа натянулась на острых скулах, а губы давно забыли о том, что такое улыбка. На груди, поверх чёрного камзола, покоился выполненный в железе Святой Костёр, на поясе государя висела старая шпага, – длинная, боевая; тяжёлый плащ мёл полы.

Приблизившись, князь Амадео навис над Обадайей, взглянул глазами, похожими на разверзнутые раны, и медленно опустился на колени.

– Слава Господу-Кузнецу и Молотодержцу, – Сыну Его. – Было сотворено огненное знамение. – Благослови, владыка.

Обадайя смотрел на князя с мягкой, ласковой улыбкой, он испытывал любовь и сострадание, перенимая часть скорби, которую князь носил в душе.

– Сколь верный и богобоязненный правитель, – сказал юноша, возлагая руку на седое темя, – благословляю тебя на служение, добрый князь.

Владыка Соломеи поднял лицо измождённого страстотерпца.

– Как поживают дети твои?

– Они… набираются сил после чудесного исцеления, владыка.

– Отрадно слышать это.

– Владыка, позволь…

– Три вопроса мучают и пугают тебя своей дерзостью, смущают сердце истинно верующего человека. Но я отвечу на них, ибо ты – один из столпов, на которых зиждется Амлотианская Церковь. – Обадайя оглядел своды собора, он помнил, что стоит на святой земле, где недопустима никакая ложь или утайка. – Хочешь знать, за что на людей пало такое проклятье? Свободная воля подразумевает самостоятельное противостояние ударам судеб. Не всё в мире по воле Его, ведь если верным чадам дозволено самим решать, то и неверные также свободны, и чуждые, и враги, и даже сам Великий Нечистый. Неисчислимы беды, от которых защищает Господь, но он не защищает ото всего, ибо то – путь к вырождению. Ты хочешь знать, где я был раньше, почему не являлся так долго и позволил сгинуть столь многим? Я вёл жизнь беззаботного ребёнка, счастливого в незнании, лишённого высшей цели, обучался секретам волшебства под рукой моего земного отца. Лишь недавно Ундариэль Эхо Молота, Великий Глас Господень явился, чтобы указать мне путь. С тех пор я готовился, крепился душой. Ты хочешь знать, что делать теперь? Тебе предназначено править дальше, готовя силы к грядущим испытаниям, я же выйду к пастве и прочту проповедь, а затем отправлюсь на юг, в священный город Астергаце, к престолу Папы, дабы занять своё законное место во главе Церкви и верных народов западного мира. Наступили Последние Времена, а мы ещё не готовы.

– Аминь, – выдохнул светлый князь.