В бездне времен. Игра на опережение - Алексей Рюриков Страница 68

Месяц назад Хью ужинал в клубе с председателем правления Shell. Они давно знали друг друга, к главе могущественной корпорации Синклер относился с уважением. И разделял его взгляды на европейскую политику, глава разведки принадлежал к людям, считающим, что мировая война ничего не дала Англии.

– Мы совершили колоссальную ошибку, отказавшись от своей «блестящей изоляции» только потому, что германский флот в Северном море действовал нам на нервы, – сказал тогда, разрезая ростбиф, адмирал. – В обмен мы получили военную гегемонию Франции в Европе и рост российской угрозы в Азии.

– Безработных у нас столько же, сколько в проигравшей Германии, – поддержал сэр Генри. – Мы ничего не выиграли от войны и теперь можем только терять. Франция, а ведь есть еще Россия, которая является единственным в мире открытым врагом Британской Империи. Надо ожидать, что она не упустит возможности нанести удар по нашему положению в Индии в подходящий момент.

– Да, Индия сегодня наиболее уязвимое место. Мы уже сейчас допускаем вероятность агрессивной акции русских в Афганистане и даже в Персии. – Этих слов Детердинг ждал, о взглядах собеседника он давно имел представление.

После этого начался деловой разговор. Синклер, как многие в Англии, ревниво относился к былой союзнице Франции и ее соглашению с Россией, считал необходимым наличие противовеса той и другой в лице Германии. Нарушение европейского равновесия грозило проникновением сильных держав в Средиземное море, что создавало опасность «жизненной линии» Англии, кратчайшему пути в Индию – из Атлантического океана через Средиземное море и Суэцкий канал в океан Индийский. Россию шеф разведки Альбиона всегда считал основным врагом, если не в настоящем, так в будущем. Он мог с цифрами и цитатами из секретнейших донесений доказать: Россия способна и, что куда более важно, жаждет расширяться за счет Азии, ее рынков, ее ждущих освоения территорий. Но Азия – основа силы Британской империи, необъятный рынок Китая, Индия с ее богатствами и неисчерпаемыми запасами пушечного мяса, Афганистан и Персия – и как рынки, и как места для эксплуатационной деятельности капитала, и как буферные государства между Россией и жемчужиной короны. Помимо прочего, Персия – это преграда между Россией и Индийским океаном, Персидским заливом, багдадской нефтью.

Разговаривая спустя месяц с заместителем, Синклер точно знал, что Shell планирует возвести на персидский престол своего шаха взамен Пехлеви и помогает Шлейхеру в Германии, которой угрожает ввод русско-французских войск за невыполнение Версальского договора. Разговоры об оккупации велись последние два месяца, британское правительство ничего предпринимать по этому поводу не желало, боялось и нарушить хрупкое равновесие на континенте, и подставиться под шквал критики оппозиции – войну на Острове помнили, нескрываемое стремление немцев к реваншу вызывало тревогу в обществе. Фраза Черчилля «Следует исходить из предположения, что в течение ближайших десяти лет Великобритания не будет вовлечена ни в какую крупную войну, и ей, следовательно, не потребуются для этих целей никакие экспедиционные войска» стала аксиомой для всех последних кабинетов.

В таких условиях помощь Детердингу выглядела просто необходимой, ведь он, по мнению шефа разведки, всего лишь делал то, что должно бы было сделать правительство, не погрязни оно в парламентской болтовне. И брал весь риск на себя – частное лицо, никакой ответственности Британии. Несомненно, риск должен быть оплачен, и вполне справедливо, что оплатой станет увеличение доли рынка Shell, компания, по мнению адмирала, не раз доказала преданность Альбиону.

– Но что, по-вашему, может сделать наша служба? – пожаловался адмирал день спустя в таком же частном разговоре бывшему сослуживцу, Хиллу. – У нас сейчас нет ни возможностей, ни средств, увы.

– Компания готова негласно финансировать некоторые мероприятия, могущие послужить на благо империи, – затейливо сформулировал собеседник.

– Экий у вас слог, старина, – хмыкнул тогда Хью, потер по привычке повязку на пустой глазнице и согласился: – А почему нет, собственно? Мы попробуем.

Помощь он оказал. Неофициально, конечно, на то и разведка. Но сегодняшняя информация Мензиса…

– Насколько слухам можно верить? – осведомился адмирал. – И что еще ожидается в ближайшее время во Франции?

– Слухи не проверены. А из международных событий в Париже в ближайшее время только встреча Реза-шаха и лорда Инверфорса, – тут же ответил Мензис. – Переговоры о концессии в Персии, при посредничестве Барту.

«Дьявол, – немедленно понял Синклер. – Барту и шах, и еще заклятый недруг Детердинга. И Савинков в Париже. И русские, которые ищут его боевика, хотя как раз это может быть совершенно случайным совпадением. И немцы, которые с каждым днем ведут себя все увереннее, не обращая внимания на угрозу вторжения. Что затеяли в компании? Впрочем, похоже, понятно, что».

Слова главы Shell о смене власти в Тегеране и Париже могли предполагать и физическое устранение ее прежних носителей. Люди Савинкова на роль «руки судьбы» подходили как нельзя лучше, их связи с нефтяным синдикатом секретом для британской разведки не являлись.

«С другой стороны, – размышлял директор, – первенство Франции в Европе давно нуждается в противовесе, а кроме Берлина в этом качестве выступить некому. Да и Россия, вынужденная перенести внимание к западным границам, станет меньше смотреть в сторону Индийского океана, особенно если мы закрепимся в Тегеране. А Лондон в этой конфигурации остается арбитром для всех. Неплохая конструкция, надо отдать должное сэру Генри».

Имелось еще одно немаловажное обстоятельство: Синклеру принадлежало некоторое количество акций Shell. И он недолюбливал представителей титулованной аристократии, таких как лорд Инверфорс и сидящий сейчас перед ним сэр Мензис.

– Что думают о покушении полиция и Второе бюро? – вернулся адмирал к Барту, не став обсуждать конференцию.

– Сюрте Женераль следствия не ведет. А бюро занято расследованием русского шпионажа, – сообщил Стюарт. – Дело баронессы Сталь и шифровальщика Мартена.

Это и была услуга, оказанная Детердингу. Intelligence Service получила от своего человека в Петербурге, в Разведчасти Жандармского корпуса, информацию о некоторых агентах в Париже. Переданная через Shell и Венгрию французам, она повлекла аресты, а потом выплеснулась на первые полосы газет антирусской сенсацией, подморозив отношения Франции и Российской империи и подмочив репутацию считающегося сторонником франко-русского альянса Барту. Глава разведки удовлетворенно улыбнулся и согласился:

– Это неплохо. Отношения Барту и императора Николая стали слишком теплыми, давно пора было слегка остудить эту страсть, вам не кажется? И еще: когда Второе бюро закончит расследование, мы получим представление о том, как работают агенты русских в шифровальных отделах, MI-5 будет благодарно за любую зацепку.

– «Крот»?

– Да. Люди Вернона не могут его найти. Им нужна хоть какая-то ниточка, а Квадрат не может помочь.

«Квадрат» – псевдоним самого ценного агента в России, имя которого предпочитали не называть даже в кабинете директора Intelligence Service. Завербованный четыре года назад жандармский ротмистр сейчас служил в Разведчасти, информация шла важнейшая, о его существовании знали лишь пять человек в Службе. Полгода назад он сообщил, что жандармы читают шифры Foreign Office, к этому ведомству в Англии относилась и разведка. Известие вызвало тревогу, шифры сменили. Спустя три месяца Квадрат доложил, что новый шифр стал известен Корпусу, уточнив, что шифры получены через агента в Британии. Контрразведка сбилась с ног, шифровальные отделы просеивали сквозь сито, но результата пока не было. Директор MI-5 Вернон Келл требовал дополнительных сведений, получить их Квадрат или действительно не мог, или просто не хотел рисковать. На Синклера давили сверху, утечка секретов внешнеполитического ведомства в условиях обостряющейся обстановки в мире выводила правительство из себя.