Книга сияния - Френсис Шервуд Страница 68

Время не давало отсрочки. Поэтому тем же вечером евреи Юденштадта собрались в доме рабби Ливо. Хотя вечер выдался на редкость ветреным и дождливым, в кабинете раввина столпилось столько народа, а из печи так валил дым, что окно пришлось открыть. Ветер и дождь со свистом бились о стены здания. В кабинете находились все члены Похоронного общества, естественно, Майзель, зятья раввина, учителя из шуля, Зеев и другие ремесленники. Каким-то чудом сюда втиснулись все Бар-мицва [46]Юденштадта, а также протестант Кеплер, который ускользнул из замка, как только убедился в том, что Вацлав вырвет Рохель из объятий императора. Перл, будучи ребицин, тоже имела право присутствовать на собрании. Дочери раввина вместе со всеми своими детьми отправились в дом Зеева, чтобы дождаться, когда Рохель вернется из замка. Йоселю дали мелок; одна из стен кабинета, не занятая книжными полками, должна была послужить ему бумагой или пергаментом. Свечи тускло освещали кабинет.

— Ситуация такова, — серьезным тоном начал рабби Йегуда Ливо. — Император считает — разумеется, это заблуждение: раз я дал жизнь Йоселю — а вам известно, что представляет собой акт творения, который я властен был проделать лишь однажды и для особой нужды…

— Ближе к сути, — резко произнес Зеев, который становился все более неугомонным. Его Рохель по-прежнему находилась в замке.

Раввин, сидящий во главе своего длинного и узкого стола, который напоминал бы стол в трапезной монастыря, не будь он накрыт персидским ковром с изящным узором, поднял брови и невозмутимо продолжал:

— Как все мы знаем, император надеется обрести вечную жизнь. Теперь он хочет, чтобы я ему в этом помог.

— Жить вечно, — нараспев произнесло собрание. — Без конца, без конца.

— Но как? — спросил один из учащихся ешивы.

— С помощью Каббалы.

— Каббалы?! — эхом откликнулось собрание.

— И чтобы я не отказался, он решил сделать всю нашу общину заложниками. Он готов устроить резню, только бы принудить меня.

Люди в комнате содрогнулись, как одно тело.

— Итак, рабби… — Зееву снова показалось, что разговор зашел в тупик, — если вы не возражаете…

— В этом вся суть. Как вам хорошо известно, я никому не могу обеспечить вечную жизнь, а Йосель, желая спасти меня, спасти нас всех, сказал императору…

— Сказал? — вежливо переспросил Зеев.

— Написал. Ты же там был, Зеев Вернер. Йосель написал…

— Что он написал, что он написал?

— Если будете вести себя тихо, я расскажу.

Ветер налетал на деревянное здание, и казалось, что оно покачивается, как корабль в бурном море.

— Йосель написал, что хранители секрета бессмертия — мы все, что каждый член нашей общины хранит отдельный фрагмент тайны и если кому-то из нас будет причинен вред, секрет будет утерян. Таким образом Йосель пытался позаботиться о том, чтобы все мы остались в живых.

Ледяной дождь пробивал себе дорогу меж зданий Юденштадта, пригибая к земле высокую траву на кладбище.

— Не понимаю, — Зеев пытался сосредоточиться на текущих делах, но разум его оставался в замке.

«Я представляю: каждый из нас знает слово или букву».

Йохель мог думать только о Рохели. От тревоги его ладони стали влажными, и он с трудом удерживал мелок.

— Друзья мои, — признался раввин. — Вот что я хочу вам сказать. Когда я говорю, что у каждого из нас есть слово, которое можно передать императору, это в худшем случае ложь, а в лучшем — молитва. Кроме того, у этой затеи есть небольшой изъян… хотя нет — скорее большой. Как только кто-то из нас передаст свою часть секрета, он больше будет не нужен.

— Но если они захотят искалечить кого-нибудь или убить, можно будет пригрозить, что остальные совершат самоубийство, — разумно предложил Зеев. — Тогда все останутся живы.

— Это только отсрочка, — рабби Ливо почувствовал, что у него нет сил обсуждать этот вопрос. — В какой-то момент, в тот момент, когда весь секрет будет выдан, мы императору больше не потребуемся.

Майзель выступил вперед. В своем превосходном камзоле, коротких штанах с подбоем, шелковых чулках, во всем придворном наряде он выглядел странно в этой толпе бедняков, торговцев, учащихся.

— Мы всегда будем ему полезны. Налоги, займы…

— Других королей эти соображения не останавливали, — возразил рабби Ливо.

— А не постигло ли императора безумие, которое поражает больных сифилисом? — спросил Зеев.

— Никаких признаков этого он не проявляет, — сказал Майзель, задумчиво оглаживая аккуратно подстриженную бородку. — Возможно, император страдает от наследственного недуга Габсбургов. Многие его предки отличались странным поведением. К примеру, его прабабка делила постель с трупом своего мужа. Вспомните также несчастного дона Карлоса. Не говоря уже о сыне императора, доне Юлии Цезаре, который заколол свою любовницу, ударив ее кинжалом в глаз, расчленил ее тело и бросил медведям под Чески-Крумловом. У императора безумие выражается в колебаниях между предельным возбуждением и парализующей тоской.