Вернуться из ада! С победой и пленными - Александр Марков Страница 68

– Спасибо, – прошептали на миг разлепившиеся губы Рингартена и снова сомкнулись.

– Сейчас еще принесу, – сказал пилот.

Он шел чуть согнувшись, балансируя руками при каждом шаге и цепляясь за колени и плечи штурмовиков, как за перила. Он постоянно смотрел вниз, наступал очень осторожно, выбирая дорогу, будто под ним действительно оказались трухлявые доски веревочного моста, переброшенного через бездну. Драгуны оставили лишь узкую тропинку. Пилот боялся потревожить их.

Новой порции воды Рингартен не дождался. Он слизнул остатки влаги с губ, пока она еще не испарилась, с довольным видом откинулся назад, оперевшись спиной о корпус аэроплана, и заснул.

Пилот вынес из кабины сразу две фляжки. Он отдал их штурмовикам, которые сидели крайними по левому и правому бортам. Штурмовики пили большими глотками, чтобы побыстрее утолить жажду и не очень задерживать своих товарищей. Когда одна из фляжек дошла до Мазурова, то вода заполняла ее еще примерно на треть Фляжка была прямоугольной, немного изогнутой, чтобы лучше прилегать к бедру и не очень мешать во время ходьбы. Вода в ней нагрелась, стала уже примерно такой же температуры, что и человеческое тело. Мазуров практически не ощущал ее, когда пил, только чувствовал, что что-то течет по горлу, постепенно затопляя желудок. Он осушил бы всю фляжку, но даже после этого вряд ли избавился от жажды. Он вовремя остановился. Горло продолжало першить, но не так сильно, как раньше, словно вода послужила для него неким подобием смазки. Капитан толкнул в бок соседа, передал ему фляжку, а тот что-то буркнул в ответ. Наверное, «спасибо», но звуки утонули в бульканье воды.

Страх постепенно ушел. Мазуров не заметил, когда это произошло. Он увидел отблеск, как от взрыва, а затем услышал далеко вверху раскат грома. Мазуров невольно втянул голову в плечи, будто в любую минуту на него мог обрушиться потолок аэроплана, посмотрел в иллюминатор, но там виднелось только безбрежное море облаков, плескавшееся внизу метрах в ста. Даже самые высокие его волны не могли дотянуться до крыльев. Сразу над облаками небо было молочно-серым, непрозрачным, но постепенно оно меняло цвет, превращаясь в темно-синее, как океанская пучина.

Еще одна молния расколола небо, оставив на нем красный рубец. Но он быстро затянулся. Мазуров завороженно смотрел на приближающуюся мглу и не мог отвернуться. Внешне он оставался спокойным, как моряк, который видит, что на него надвигается девятый вал. Он уже смирился с мыслью, что ничего нельзя изменить. Капитан нашел в себе силы отвернуться и сделал это вовремя, потому что в следующую секунду аэроплан основательно тряхнуло. Если бы Мазуров продолжал смотреть в иллюминатор, то наверняка врезался лбом в стекло. Капитану казалось, что он слышит, как завывает за стеклом ветер, который хочет пробраться внутрь аэроплана, но пока не может найти ни одной щели и из-за этого злится, обещая всяческие напасти и беды.

«Илья Муромец» резко пошел вниз и зарылся в облака, точно хотел от кого-то спрятаться.

Мазуров расслабился. Сны повели его за собой. Он уже не мог разобрать, где реальность, а где видения. Капитан оказался возле подножия громадных ступенчатых пирамид. Он стремился сюда много лет. Рядом с пирамидами сидели индейцы. Они пели. Им осталось только смотреть на развалины некогда великих городов и петь о могуществе, которым когда-то обладали их предки. Стершиеся надписи читались с трудом и были непонятны, но в глазах индейцев светились печаль и надежда, будто они черпали знания из бесконечной бездны прошлого. Для пришельцев знания оставались недоступны. Более того, они даже не подозревали об их существовании.

Неожиданно Мазуров услышал стук, словно дятел бьет в дерево и никак не может добраться до личинки. Откуда ему здесь взяться? Мир под ногами заходил ходуном, как во время землетрясения. Пирамиды стали рассыпаться. Ему хотелось удержать видения, схватить их рукой, но они проходили сквозь них, словно пирамиды были нарисованы даже не на воде, а на ветре или облаках.

Губы немного подсохли. Во рту появился неприятный привкус, а слюна стала тягучей и вязкой. На краях век выступила слизь и застыла, превратившись в крохотные камешки. Мазуров смахнул их, одновременно прогнав обрывки видений.

Ремизов одной ногой упирался в лавку, другая стояла на полу, руки штурмовика обхватили приклад пулемета, которым он водил из стороны в сторону, как кормчий, который хочет поймать нужное течение. В небе расцветали черно-серые крохотные облака. Вдалеке гонялись друг за другом «Ньюпоры» и «Альбатросы».

Пилоты транспорта напоминали горнолыжников, которые должны объехать все ворота, даже не задев их. Отличие заключалось в том, что расположение ворот нужно угадать. Появлялись они неожиданно. Пилотам приходилось наваливаться на штурвал одновременно. Случись что-нибудь в салоне, они узнали бы об этом в самую последнюю очередь. Но там пока ничего не происходило.

– Что там? – спросил Мазуров.

– Бронепоезд с зениткой, но мы от него уйдем, – сказал Ремизов, не отрываясь от пулемета, – и пять истребителей.

Мазуров улыбнулся, вспомнив детскую сказку про Колобка. От дедушки с бабушкой они ушли, от зайца тоже, а сейчас наткнулись на волка и медведя. Он посмотрел на Тича и его помощника. Они сидели на лавках, не реагируя на происходящее, точно погрузившись в медитацию, и теперь, наверное, созерцали внутренний мир или иные пространства. Они ничем не отличались от искусно вырезанных статуй, разрисованных, чтобы еще больше походить на настоящих людей.

Бронепоезд поджидал. Его прямоугольный, немного скошенный нос напоминал упрямого бычка-ротана, который размышляет, что же ему дальше делать. К нему, как пиявки, присосались три бронированных вагона. Между вторым и третьим затесалась платформа с зениткой. Зажатые со всех сторон бронированными плитами там суетились люди, но истребители, обстреливающие железного монстра, мешали им прицелиться.

Крылья аэроплана были мокрыми. Сырость проникала внутрь и заставляла зябко ежиться. Ветер гнал тучи на запад. Молнии поутихли, небо стало светлеть. Скорее всего, стая туч скоро разбредется кто куда, а дождь отмоет их до белизны.

«В лесу сейчас полно грибов», – подумал Мазуров. Он с трудном собирал мысли в единое целое. Они разбегались, как тараканы, норовя забраться в какую-нибудь щель. Капитан сжал голову ладонями, но это слабо помогало.

Бронепоезд выплюнул еще одну порцию желчи. Но она не долетела до «Ильи Муромца», а разлилась по небу в нескольких сотнях метров за его хвостом. После этого зенитчики успокоились. Штурмовики и пилоты могли вздохнуть с облегчением. Любое попадание шрапнели превратило бы аэроплан в решето с соответствующими аэродинамическими качествами.

– От медведя ушли, – прошептал Мазуров и подумал, что по сценарию на сцене вскоре должна появиться лиса.

За многим, что происходило в воздухе, он мог следить только по теням, скользившим по земле, будто ему показывают оптический аттракцион.

Ремизов нажал на курок, но тут же отпустил его. Очередь получилась короткой. Отдача затрясла тело штурмовика, как в нервном припадке. Со лба сорвались капли пота.