2012. Хроники смутного времени - Евгений Зубарев Страница 67

Я выбрался на крышу. Солнце светило почти из зенита, и вокруг было видно все, каждую травинку, каждую щербинку на асфальте.

На асфальте перед наркоманской «хрущевкой» было видно распластанное тело, и я сразу понял, кто это там лежит… Вокруг бодро скакали несколько мужчин. Еще один сидел в инвалидной коляске, а двое других с криками и улюлюканьем, слышимым даже здесь, катали его с невероятной скоростью.

Я смотрел на это представление минут десять, собираясь с мыслями, а потом быстро спустился в холл. Там я надел бронежилет, накинул сверху куртку, положил в карманы по гранате и пошел на выход.

Олег Меерович успел догнать меня лишь у самых ворот. Он, запыхавшись, встал передо мной, и не, скрывая своих эмоций, злобно спрашивал одно и то же:

— Что вы собираетесь делать, молодой человек? Скажите мне, что вы будете сейчас делать?

Я совершенно не хотел говорить о том, что буду сейчас делать, поэтому просто обошел психиатра справа, но он опять появился перед воротами, уже слева, и тогда я просто перелез через забор.

Я пошел по дороге, не оборачиваясь, но Олег Меерович еще пару раз укорил меня в спину:

— Вы идете убивать людей, которые пока ничего плохого вам не сделали! Вы даже не проверяете информацию, а уже приняли решение!.. Антон, вы сумасшедший маньяк, возомнивший себя богом!

Я притормозил на минутку и обернулся. Я старался говорить ровно и вежливо:

— Олег Меерович, вы не правы. Они обязательно придут ночью. Этой или следующей — неважно. Просто я не хочу этого ждать и убью их первым. Вы готовы ждать, а я — нет. В этом между нами и разница. Вы ждете, когда вас ударят, чтобы не обидеть невинного, а я уже знаю, кто тут урод, поэтому стреляю первым. Кстати, если не врут телевизионщики, это и есть лозунг моего движения. И вы, кстати, в нем тоже состоите.

Я потопал себе дальше, уже не оглядываясь, но в спину мне теперь дышала только злая, растревоженная нашими криками тишина.

Ничего, зато впереди было шумно и весело…

Возле «хрущевки» меня заметили так поздно, что у меня появилась безумная, но такая волнующая, обжигающая мысль — покончить с ними штык-ножом от «калаша». Впрочем, я решил не пачкаться — стирального порошка как не было, так и нет — и вышел к тому самому подъезду с голыми руками.

Возле трупа немолодой темноволосой женщины, одетой в линялый домашний халат, я остановился, что-бы оглядеться по сторонам.

— Пацаны, смотри, какой фраер нарисовался! — заорал худощавый и высокий мужчина, судя по потертой физиономии, лет сорока, не меньше. Впрочем, наркоты всегда выглядят вдвое старше истинных лет.

«Когда грохнешь жабу, надо будет ее распилить и посмотреть годовые кольца», — предложил Чужой безумную идею, но я тут же испуганно отогнал ее на задворки сознания — эдак, граждане, и рехнуться недолго.

— Кто тут у вас главный? — спросил я, вежливо улыбаясь торопливо собиравшимся вокруг меня животным.

— А ты сам кто такой, чтоб тут вопросы задавать, чмо?! — выдвинулся вперед плечистый юнец в солдатском бушлате, и я, поражаясь своему терпению, по-прежнему вежливо ответил:

— Я сын Полины Ивановны, которую вы сегодня утром выбросили из окна.

Они замерли, глядя на меня со странной смесью жалости, любопытства и презрения.

— И чё? Ты, типа, предъяву нам кидаешь, что ли? — ухмыльнулся коренастый дебил, оглядываясь по сторонам в поисках поддержки.

— Типа, да. Кидаю предъяву, — эхом отозвался я, тоже с интересом оглядывая своих собеседников.

Их уже стояло вокруг человек десять, и я подумал, что помпу перезаряжать не буду, а просто достану после шестого выстрела «Иж» и покончу со всеми сразу.

— Ща и ты оттудова полетишь, с пятого этажа, — наконец порадовал меня ближайший ко мне дебил в телогрейке на голое тело.

Он сделал шаг в мою сторону. Я нарисовал ему огромную, парящую кровью дырку строго по центру голой груди и, уже не пряча помпу под курткой, задал в окружающее пространство все тот же вопрос:

— Так кто тут у вас главный, граждане дебилы?

Вспоминая гневные укоры Олега Мееровича, мне все еще хотелось некоторого обоснования своих гуманистических претензий.

Увы, дебилы тупо смотрели на лежащего навзничь соратника и стояли молча, хотя с видимым тремором во всех конечностях.

Мне не нравилось, что при этом они стояли вокруг меня, в том числе и сзади, поэтому я сделал пару шагов назад и попросил их выстроиться передо мной.Они не двигались, и тогда мне пришлось, послав очередное мысленное «прости» психиатру, снести башку картечью ближайшему молодому человеку.

Потом я снова терпеливо напомнил собравшимся, как им следует встать, и они уже шустро задвигались, выстроившись передо мной в одну неровную шеренгу.

— Кто из час убил Полину Ивановну? — спросил я.

Дебилы молчали, и я, опять послав в космос телепатический сигнал с извинениями, выстрелил в самую противную рожу, пускающую слюни прямо передо мной.

Строй дебилов дрогнул, они принялись активно шевелить губами, но слов я еще не слышал и опять, в который уже раз, спросил:

— Кто убил Полину Ивановну?

— Семен ее убил. С Психычем, — наконец сообщил юноша в майке, драных трениках и тапках на босу ногу.

Юноша стоял самым правым в ряду, и мне пришлось сделать шаг вправо, чтобы увидеть его лицо. Лицо как лицо — немытое, конечно, но с хомо сапиенсом такое животное с двух шагов спутаешь запросто.

— Ну, и где эти Семен с Психычем? — спросил я, поведя стволом помпы вдоль строя.

— Психыч вон лежит, без башки. А Семен вот, живой стоит. — показал пальцем на совсем молоденького, безусого пацанчика разговорчивый юноша.

Я туг же выстрелил Семену в голову, а потом сосчитал оставшихся ублюдков — их было семеро, и мне не понравилось, что их все еще было больше, чем осталось патронов в помпе.

Наркоманы внешне почти никак не отреагировали на сокращение своих рядов — они все грустно смотрели на меня мутными, красноватыми глазками, не двигались и даже уже не дрожали. Они просто ожидали, чем закончится очередное приключение, и это спокойное ожидание начало меня раздражать. В этом тупом, животном спокойствии я ощутил реальную угрозу — сродни той, что исходит от стаи бродячих собак, лесного пожара или эпидемии гриппа. Ты знаешь, что угроза реальна, но избежать ее не сможешь, если не предпримешь кардинальных мер.

Чужой тоже это почувствовал и начал осторожную пульсацию, в подчеркнутой готовности взорвать время вокруг меня, если это действительно понадобится.

— Ну, какие дальше будут предложения? — спросил я, вытащив пистолет, и, засунув его в пройму жилета,так, чтобы сразу взять, если что, принялся перезаряжать помпу.

Дебилы стояли молча, и я понял, что разговорить их мне уже не доведется — разве только убить.