Живи! - Владимир Данихнов Страница 67

Жил он в мансарде старинного кирпичного дома, вечера проводил в одиночестве, глядя на засыпающий город; если удавалось раздобыть книгу — читал. Их оставалось немного: в дни смуты горели целые библиотеки. Да и не до книг сейчас было — жизнь с ног на голову перевернулась, уцелеть бы, детей уберечь. Какие там книги. Но для Войцеха, бессильного в своем желании помочь, чтение стало единственной отдушиной.

Ни Марийку, ни Влада он так и не отыскал…

Войцех ждал. Он всё ждал и ждал, и думал, когда закончится это ожидание, боясь иногда, что не дождется. Участились приступы, которые случались и раньше: Войцех впадал в беспамятство и зачастую обнаруживал себя в незнакомых местах, но совершенно не помнил, как и для чего приходил туда. С трудом добираясь домой, он с ужасом понимал — любая из прогулок могла кончиться плачевно.

Но он ждал. Их. Хронавтов-спасателей.

И дождался.

Они пришли перед рассветом, в серебряной дымке. Трое. Лица молодые, незнакомые — должно быть, новое поколение. Господи, сколько ж там лет прошло?

— Скажите… это бедствие… оно из-за нас? — первым делом спросил Войцех.

Аварийщики переглянулись.

— Отвечайте!

— Нет.

— Я вам не верю.

— Войцех, возьмите себя в руки, — сказал командир группы. — Вы устали, понимаю. Жить здесь, среди чужих людей… в такой обстановке… Собирайтесь. Дома вы быстро встанете на ноги. НИИ окажет вам посильную помощь и направит в санаторий. Пройдете курс реабилитации, отдохнете как следует, получите новое задание. Вы же профессионал!

— Из-за нас… — прошептал Войцех и уронил голову на грудь. Слезы потекли сами.

— Войцех, у нас мало времени. Старт через десять минут.

— Я не вернусь… Но… вы кое-что можете сделать для меня. — Перед глазами его возник образ Марийки. — Прошу вас. — Войцех упрямо взглянул на спасателей.

Командир вопросительно поднял бровь, и Войцех заговорил, торопливо, сбивчиво. Наконец-то он поможет кому-то. Пусть не всем, лишь некоторым. Пусть…

— Хорошо, — кивнул аварийщик. — Попробуем.

Они вышли и вернулись через полчаса… но с трехдневной щетиной на подбородках.

— Мы нашли ее, — сказали хронавты.

* * *

Марийка жила в заброшенном и пустом доме. Огромный, он подавлял своим величием и мрачной, увядающей красотой. Войцех не запомнил, как спасатели перебросили его сюда, не спросил, как умудрились разыскать девушку. Всё затерялось в чувствах и эмоциях…

Увидев Марийку, Войцех засиял от счастья и побежал к ней, но вдруг остановился: сердце чуяло недоброе. Да, сердце не врало — Марийка была плоха, вела себя как лунатик, не осознающий ничего вокруг: она бродила по комнатам, пыльным и унылым, по длинным коридорам и лестницам дома-замка. Касалась картин на стенах, вела рукой по перилам, безучастно глядела в окно и никого не замечала.

У дома ждали хронавты. А Войцех, что он мог? Как растормошить, разбудить, достучаться до душевнобольной?

— Марийка…

Она не реагировала на голос. Ей нужна была помощь, но не Войцеха, а совсем другого человека, и, прислушавшись к бессвязным речам, он понял — кого. Брата. Марийка всё время повторяла имя Влада. Войцех заставил девушку присесть за стол, сунул в руки лист бумаги и ручку.

— Ты должна написать письмо. Чтобы Влад пришел и помог тебе. Понимаешь? Пиши.

Она долго смотрела сквозь него, катая между большим и указательным пальцами шариковую ручку.

А потом стала писать…

— Вы приняли решение? — спросил командир, когда Войцех вышел наружу.

— Я не полечу.

— Одумайтесь, Войцех. Разве вы не хотите вернуться? Мы что, зря тратили силы? Вам требуется лечение, черт бы вас подрал!

— Нет.

— Но почему?!

— Вам не понять, — горько усмехнулся Войцех.

— Что ж… Чем еще мы можем вам помочь? Мы могли бы передать весточку родным, друзьям. Ваше письмо…

— Оно не мое. Его нужно доставить одному человеку. Здесь, в этом мире. Вы поможете?

— Нет. Мы и так потратили много ресурсов на поиски этой женщины. Извините, но…

— Ничего страшного. Я отыщу Влада сам.

Дни шли, городок оживал; Войцех путешествовал по стране, заглядывая в Кашины Холмы лишь изредка. Он разносил письма и ждал встречи с Владом. Тот постоянно ускользал от Войцеха, иной раз они расходились по времени на часы и минуты. Но Войцех не унывал, хотя и потерял счет дням. Они будто смывались в трясину забвения, но другие, словно в противовес, запоминались особенно четко. Как тот день, когда он наконец-то отыскал Влада в Миргороде — тот сидел в маленьком баре и пил вишневую настойку. На этом везение почтальона закончилось: мгновением позже, как он передал письмо, случился хроносдвиг, и Войцех исчез, пропал из реальности.

Он не боялся ни бездны, ни сошедшего с ума времени — поэтому они сами пришли за ним. И в миг исчезновения, в сладкие и пугающие секунды небытия Войцеху привиделась черная фигура в темноте векового, заснеженного леса. В ветвях шипел ветер, бросая в лицо колючую пыль; хрипло каркали сидевшие на ветках вóроны. У закутанного во тьму человека вздымались за спиной два огромных крыла.

— А ведь талант твой, парень, похлеще иных будет. — Демон глядел мимо, будто разговаривал с кем-то другим. — Ты жил выдумками, сочинял побасенки, завирался на каждом шагу — но ложь эта была во спасение и приносила добро, делая людей счастливыми. Не каждый так сумеет, ох не каждый! Но что ты получил взамен? Ничего. Тронулся. А ведь я предлагал…

Войцех презрительно фыркнул: он вспомнил свои неожиданные приступы и сны, в которых… нет, Войцех не стал вспоминать дальше, просто скомкал и отшвырнул видение, точно грязную тряпку.

И сам пропал вслед за ним. Канул в бездну.

Но поговаривают, человек, похожий на Войцеха, и по сей день разносит почту. И сумка холщовая вроде бы его, прежняя. Только с глазами у человека что-то не то, пустыми стали глаза, без искорки — не как раньше.

Грегор

В окна било яркое солнце, и по зеркалу прыгали слепящие зайчики. Грегор придирчиво осмотрел себя — белая, отглаженная так, что не осталось ни единой морщинки рубашка, черные брюки, аккуратно зачесанные кудри, венком обрамляющие высокий лоб. Музыкант собирался на банкет, который устраивал мэр Беличей, где должен был выступить с пианистом Натаном. Грегор достал из шкафа новый шелковый костюм, повязал элегантный галстук и, попрощавшись с матерью, вышел за порог.

Стояло лето: жаркое, горячее, белое. Ни облачка в небе, ни прохладного сквознячка. Хотелось забежать в магазин, купить килограмм мороженого и усесться в тени. Грегор вздохнул и ускорил шаг: он опаздывал. На улице резвились дети; пожилая няня толкала перед собой коляску с агукающим малышом; толстенький смешной котенок гонялся за бабочкой по газону; пожилой дворник сметал мусор с тротуара. Мимо промчалась ватага сорванцов, и Грегор, уступая дорогу, вскочил на бордюр. Котенок подкрался к музыканту и, мурлыкнув, растянулся кверху пузиком; Грегор пощекотал его за ушком, погладил серый бок. Кот довольно урчал.