Ведьмина поляна - Василий Головачев Страница 67

На палубу субмарины вылезли все пассажиры, а также руливший ею дружинник Ротан и капитан Карл. Ему было хуже всех, потому что судьбу моряка предсказать не мог никто, и Максим невольно посочувствовал ему, хотя не знал и своей собственной участи.

– Как тихо! – пробормотал Сан Саныч, стоявший рядом. – Будто не существует в мире ничего, кроме тишины. Ни войн, ни драк, ни терзаний, ни страха и боли.

– Мы отвыкли от тишины, – сказал Максим с сожалением, с тревогой следя за Любавой; девушка с момента освобождения не сказала никому ни слова и вела себя как каменная. – А вот они, росичи, именно с тишиной рождаются и с ней живут, создавая только им доступный порядок.

Любава вдруг заплакала: до разговаривающих мужчин донесся всхлип.

Максим подошёл к ней, нерешительно положил руку на плечо. И она вдруг заплакала навзрыд, прижавшись к нему всем телом. Сквозь стиснутые зубы девушки донеслось едва разборчивое:

– Они все… погибли из-за меня… никогда себе не прощу!

– Ты ни в чём не виновата, – сказал Максим; перевязанные раны давали о себе знать, рука Любавы больно сжала бок, но он терпел.

– Виновата! Надо было взять с собой всю группу, когда мы выезжали из Микоростеня.

– Кто ж знал, что нас ждёт засада в ваших лесах?

– Я должна была почувствовать!

Подошёл Сан Саныч.

– Не надо так убиваться. Ребята пошли за тобой добровольно. Любой из нас пошёл бы.

– Взяла бы с собой Фокия с его охраной, – сухо сказал Малята, стоявший по другую сторону рубки, – никто бы и не сунулся.

Молодой росич имел в виду инцидент с нападением на сестру, неявно обвиняя в её похищении Максима, и было понятно, что он ещё не отступил от своих прежних оценок, несмотря на проявленные ходоками из России чудеса храбрости и героизма.

Сан Саныч шевельнулся, намереваясь ответить, но Максим дотронулся до руки приятеля, и военком промолчал.

Любава пришла в себя, отстранилась.

– Не надо меня успокаивать. Если воевода решит снять меня с командования сотней, это будет справедливо.

– Не снимет, – буркнул Малята.

Постояв немного в оцепенении, девушка молча полезла в подлодку.

За ней последовали остальные, пока на палубе не остались трое: Максим, Александр и Могута.

– Где мы сейчас? – поинтересовался Сан Саныч.

Заговорил он на русском языке, но всё больше применяя словечки из росского лексикона, всплывающие в памяти (то же самое испытывал и Максим), что давало гостям из России возможность общаться без переводчика.

– В двадцати верстах от Болворота, – ответил задумавшийся сотник. Ран у него оказалось предостаточно, не меньше десятка, но все они были несерьёзными. Больше всего пострадало лицо, исчерченное осколками стекла или того прозрачного материала, из которого состояли окна надстроек хладоносца. Массивного сотника (имя Могута как нельзя более соответствовало его облику) перевязали, обработав раны, и только теперь он мог чуть передохнуть.

– Что такое этот ваш Болворот?

– Круговое течение в центре Топи. Оно окружает небольшой тепуй под названием Клык Дракона, напоминающий издали гигантский зуб с глубокой дырой.

– Так это вулкан?

– Может быть, и вулкан. Его открыли две тысячи вёсен назад, но добрались до Клыка единицы ходоков по Великотопи.

– Из-за течения?

– В том числе. По рассказам побывавших на нём путешественников, скала представляет собой остатки крепости атлантов. Очень опасный артефакт, судя по дошедшим до нас страшилкам. В последние полсотни вёсен Болворот замедлил скорость вращения, что позволило направить к нему экспедицию. Правда, она не вернулась.

– Причина известна?

– Нет. Больше туда никто сунуться не рискует.

– А почему водоворот замедлился? Кстати, на Земле существует аналог – Гольфстрим, тёплое течение в Атлантическом океане.

– Никто не знает, – нехотя признался Могута. – Хорос говорит, что всё это связано с деградацией пространственной складки, образовавшей Топь.

– Да, он и нам говорил то же самое, – подтвердил Максим. – Ваш континуум трескается, образно говоря, и может когда-нибудь накрыться медным тазом.

– Как? – не понял сотник.

– Может раствориться в безмерном пространстве Мультиверса.

– Говори понятней, – проворчал Сан Саныч. – Наши яйцеголовые навыдумывали словечек: континуум, Мультиверс, деградация… если я не всё понимаю, то наши братья-росичи и подавно не поймут.

Максим подождал ответа собеседника, однако Могута никак не отреагировал на слова военкома.

Издали по водной глади докатился низкий гул.

Замерли, прислушиваясь.

– Водяной, – сказал Могута.

– Кто?! – удивился Сан Саныч. – У вас есть водяные?!

– Китобык, туша длиной в два стадия, с рогами и множеством плавников. Второй пол – китоврас, так сказать, женщина китобыка. Мы научились ими пользоваться как двигателями для кораблей.

– А на подлодке стоят механические движки.

– Выродки изобрели моторы.

– Стадий… – Александр порылся в памяти. – Сколько это по-нашему?

– Десять метров, – вспомнил Максим меру длины росичей.

– Хорош китобычок! – со смешком пошутил Сан Саныч. – Почти такой же величины, что наша подлодка.

– Так вы поделитесь с нами своими планами? – повторил вопрос Максим.

– Пройдём мимо Болворота по Дуге Ветров Ефрема, был такой ходок по Топи. Он и открыл Дугу – свободную от болотной растительности воду. По ней можно плыть без опаски наткнуться на пороги.

– Это ещё что за фигня? Пороги? Не запорожские, надеюсь?

– Длинные каменистые отмели с подводными камнями. Не то остатки рухнувших плато, не то изначально существующие поля сражений предков. На них разбилось немало лопотопов и надводных кораблей.

– Мы на них не нарвёмся?

Могута повернулся, втискиваясь в люк. Донёсся его удаляющийся мрачный голос:

– Авось не нарвёмся.

Сан Саныч фыркнул.

– Ничего себе перспектива! Как тебе нравится местный авось?

Максим улыбнулся.

– Предки сотника и наши предки были гиперборейцами, даже язык это подтверждает, так что авось прорвёмся.

Один за другим они нырнули в тускло освещённые недра болотоплава.

* * *

Беда пришла откуда не ждали.

Идущий на небольшой скорости, не погружаясь на глубину, лопотоп наткнулся на препятствие, и выскочившие на палубу пассажиры увидели цепочку бурунов, заворачивающую вправо и влево и образующую, скорее всего, кольцо из подводных плит. Лицо капитана Карла перекосил ужас, и он заверещал: