Последний американец - Александр Богатырёв Страница 66

– Расчет параметров на переход к Дельте Лисы выполнен! – доложила астрогатор.

– Ориентация в норме, – оповестила второй пилот.

– Поля в норме! – отчиталась Ситара, которая сейчас исполняла обязанности первого пилота. – Мощность реакторов штатная. Тяга двигателей в норме.

– Ввожу данные! – сообщила астронавигатор, запуская программу.

На контрольном дисплее пополз столбик цифр и текста.

– Обратный отсчет! – скомандовала капитан, хотя это уже требовалось. Просто по традиции. Автомат после ввода полетных данных сам запускал необходимые процедуры в нужном порядке.

– Двадцать секунд до перехода!

На экранах звездные поля заволновались, как будто на них смотрели сквозь кривое стекло. В том направлении, куда смотрел нос корабля, группа звезд вдруг резко покраснела и расплылась.

– Десять секунд!

Через корабль прокатилась первая волна возмущения полей. Ощутимо тряхнуло. Сергей, уже зная эту особенность йосовских компенсаторов, тем не менее поморщился и поежился.

– Девять!

Покрасневшие звезды перед носом корабля начали нехотя расступаться, обнажая аккуратный круг полной черноты.

– Восемь!

Волны, до этого аккуратно месившие звездные поля вокруг, окрасились во все цвета радуги. Вакуум, возмущенный вмешательством компенсаторных полей корабля, все в большем количестве выбрасывал в окружающее пространство пары частица-античастица, которые аннигилировали и порождали элементарные частицы с гамма-квантами, а уже те, переизлученные в полях звездолета, становились видимыми в обычном диапазоне.

– Семь!

Волны света, бушующие вокруг, стремительно изменили цвет от синего до красного и почти застыли концентрическими кольцами вокруг пятна мрака перед носом корабля.

– Шесть!

Трясти стало сильнее.

– Пять!

Какой-то крупный космический булыжник, пролетавший мимо, взорвался как маленькая атомная бомба, попав на край поля переходящего в гиперпространство звездолета. Но по обшивке стегануло только сильно ослабленное излучение. Плазма была полностью отброшена прочь.

– Четыре!

– Реакторные кольца – максимум! – прошла команда. Трясти стало немилосердно.

– Три!

Медленно расширяющийся круг тьмы впереди по курсу корабля обзавелся красивым радужным кольцом, расширяющимся вместе с ним.

– Два!

Посередине темного круга зажглась злая звезда, все наращивающая силу своего света.

– Один!

Внезапно круг тьмы рванулся навстречу кораблю. Звезда, ранее сиявшая по центру, стремительно развернулась в поразительной красоты симметричный геометрический узор. И тоже бросилась навстречу.

– Ноль!

По кораблю пронесся гул вслед за сильнейшей гравитационной волной снаружи. Словно сам гипер сказал «Аом!», глотая «Дельта Фокс». Узор вспыхнул и охватил все видимое на экранах пространство.

– Переход закончен! – доложила первый пилот.

Больше не трясло и не швыряло со стороны в сторону. Можно было отстегнуть страховку. Поля стабилизировались и, плотно обхватывая корпус корабля, несли его сквозь Великое Ничто к цели.

«Нуль-пространство», «пространство Черенкова», «гипер». У Великого Ничто было много имен. У этого Великого Моря, тоненькой поверхностной пленкой которого являлся привычный людям мир – мир «трехмерья».

Когда Сергей первый раз испытал переход через гиперпространство на звездолете Йос, его очень впечатлили сопровождающие «спецэффекты». Впечатлили именно немилосердной болтанкой на входе и выходе из гипера. Это предметно говорило о том, что компенсаторы у местных очень несовершенные. Если не гасятся малые осцилляции внутри охватываемого полями пространства, то есть вероятность их выхода за пределы допустимых значений. И вероятность эта примерно 0,001. То есть на тысячу удачных переходов должен быть и один неудачный. Как потом он выяснил, звездолеты Йос действительно изредка пропадали. Но так как за весь срок жизни корабля он может совершить всего около двухсот переходов, данное значение считали приемлемым.

«Дельта Фокс», как и прочие корабли, имела вероятность рассыпаться в пыль целиком или хотя бы потерять экипаж при переходах из обычного пространства в гипер и обратно. Неприятная мысль. Однако сейчас было не время волноваться из-за шальной вероятности. Первый опасный этап перелета прошел, второй – только предстоит. Сейчас стоило понаблюдать за разворачивающимся на экранах корабля.

Была еще одна особенность: для каждого корабля рисунок, который выдавал гипер, излучая по всем диапазонам длин волн, был свой. Зависел он от нюансов конфигурации внешних полей, удерживающих вокруг обшивки, по ее границе, фрагмент трехмерности, который, собственно, и позволял существовать любому кораблю в двенадцатимерье. От трассы перелета он тоже зависел. Поэтому на астрогаторов обучали только математически одаренных. А если к математическим талантам прилагался еще и дар пилота, то такое считалось великой удачей. Именно по этой причине Ситара быстро выбилась в первые пилоты. Ей однозначно светила в ближайшем будущем должность капитана корабля – одного из спешно строящихся на верфях около луны Йос, которую местные называли Муной.

Рисунок гипера был поразительно красив. Сергею не составило большого труда проследить и запомнить все, что делали и пилоты, и астрогатор. Теперь он с полным правом наслаждался тем, что видел. Смотрел и подмечал разные мелочи. Когда-то, еще в Академии, их учили «читать» эти узоры. Это искусство в Йос было в самом зачаточном состоянии. Так что в этом каллистяне имели неоспоримое преимущество перед йосовцами.

Сергей быстро набрал на своем терминале несколько текущих параметров гипера, это немедленно отразилось на одном из дисплеев перед капитаном. Та быстро прочитала, что там было записано, и одобрительно кивнула.

Пилоты и астрогатор расслабились в своих креслах. Напряжение спало. Дальше предстояло более-менее спокойное времяпрепровождение с созерцанием бесконечного калейдоскопа узоров гипера, с небольшими корректировками траектории. Трассу от системы Чистых Дней до Дельты Лисы, где находился Парадиз, в целом знали хорошо.

Но тут Сергей краем глаза отметил изменение в рисунке гипера. И выглядело оно совершенно неправильным, сильно выбивающимся из общих закономерностей, привычных и безопасных. В любом случае такие вещи представляли уже не академический интерес. Могло и гибелью корабля закончиться.

Сергей чуть не подпрыгнул в своем кресле, когда увидел, что прорывается в границы их трехмерья. И привычным Отражением или Тенью это явно не было. Нечто прошло по самому краю полей корабля, сильно их исказив и заставив часть обшивки в том месте пойти волнами.

Взвыли сирены. Где-то нарушилась герметичность корпуса. Уходящий воздух немедленно вспыхнул аннигиляцией на границе полей. Корабль снова сильно затрясло. Теперь с той стороны, где утекал кислород из нарушенной оболочки, поля спешно перестраивались автоматами на защиту от излучения. Целостность обшивки, судя по вскоре смолкшим сиренам, была восстановлена, но угроза не исчезла.