Прилив победы - Дэвид Аллен Дрейк Страница 66

Слова Эйда напомнили Велисарию о фразе, которую кристалл время от времени использовал, когда переходил на язык будущего, привыкшего к искусственному интеллекту. Раньше смысл этого выражения никогда полностью не доходил до Велисария.

И снова полководец улыбнулся.

«ГИГО [34]. Мусор введешь, мусор получишь».

Маврикий не до конца разделял веселье Велисария.

— Они достаточно скоро оправятся от удивления. Может, недостаточно быстро, и мы сможем взять Синд до Суккура и проход за ним. Но это не принесет нам особой пользы, если мы не найдем людей, доставлявших бы нам провиант. И это не упоминая о поддержании в рабочем состоянии ирригационной системы. Не упоминая о нормальном функционировании деревень и городов.

Седой хилиарх гневно посмотрел на ковер из доабов, тянувшийся до самого горизонта. Множество блестевших на солнце каналов и рек удерживали участки сухой земли на месте, подобно тому, как свинцовое обрамление не позволяет рассыпаться цветному витражному стеклу.

— Представь, как это делают солдаты. Хоть большинство из них и были крестьянами не так давно. Нам потребуется половина армии, чтобы заставить другую половину работать.

Велисарий снова поднес к глазам подзорную трубу.

— Если я только не ошибся в догадках, Маврикий, то эти луга и пастбища просто кишат крестьянами. К этому времени малва вероятно уже начали резню, и новости распространяются быстро. — Он нарисовал подзорной трубой в воздухе круг и показал на север. — Кроме того, они не должны быть очень рады нашему приближению.

Маврикий не стал спорить. Он знал по собственному опыту, и как крестьянин, и как катафракт, каким сообразительным и хитроумным может быть сельское население, когда дело касается того, чтобы держаться вне поля зрения проходящей армии. И еще знал, что обычно на то имеются веские основания.

Получалось, что крестьянам в сущности нечего бояться армии Велисария. Что армия — это все, что может спасти их жизни. Но Маврикий прекрасно знал, что у римлян столько же шансов «убедить» в этом индийских крестьян, как у кошки внушить мышам, что она — вегетарианка. В особенности крестьян, которые к этому времени уже полвека находятся под сапогом малва. Вначале придется выгнать людей из укрытий. И только тогда, всеми силами показывая свои добрые намерения, римляне могут надеяться привлечь их на свою сторону, и, по крайней мере, получить их неохотное согласие и помощь. И все это следует делать достаточно быстро или направляющаяся в Синд римская армия начнет голодать. Маврикий начал говорить что-то по этому поводу, но затем, увидев внезапное напряжение, с который Велисарий прижал к глазам подзорную трубу, хилиарх замолчал. Что-то происходило.

— Я думаю… — пробормотал Велисарий. — Я думаю… — Мгновение спустя он удовлетворенно кивнул.

— Уверен в этом. Это Аббу стоит на носу приближающейся галеры. И гребцы работают веслами с удвоенной скоростью.

Велисарий резким движением сложил подзорную трубу. Хитрое приспособление собралось со слабым щелчком. Великолепная работа напомнила Маврикию об Иоанне Родосском, сделавшем эту вещь, и на него накатила волна грусти.

Однако это была слабая волна и накатила она ненадолго. Маврикий уже несколько десятилетий был солдатом. Мужчины умирают на войне, таков один из ее законов. Достаточно часто, как в случае Иоанна, от того, что просто не повезло.

— Наконец-то! — воскликнул Велисарий. — Мы получим настоящие новости. Аббу не стал бы возвращаться — определенно не на боевой галере, идущей в два раза быстрее, чем обычно, — если бы у него не было новостей.

Маврикий удовлетворенно буркнул что-то себе под нос. Как и Велисарий, как и любой солдат, достойный называться солдатом, он ненавидел, когда его заставляли маневрировать вслепую. А со времени захвата Бароды и нескольких стычек с подразделениями малва в дельте римляне потеряли контакт с врагом. Кто-то командовании малва быстро оценил обстановку, это стало ясно, и приказал отступать.

Но куда они отступили? Сколько их? Как далеко они намерены отступать? Эти вопросы и сотня других ос вались без ответов.

Аббу кое-что прояснил, едва взобрался на борт небольшого флагманского корабля Велисария. Старый араб улыбался и чуть ли не приплясывал от возбуждения.

— Хусрау ударил по ним, как лавина! — выпалил он. Затем хлопнул в ладоши. — Разбил малва за пределами Суккура, когда эти дураки устроили вылазку, думая, что выступают против одной лишь легкой конницы! Ха! Персидские дехганы! Малва, наверное, описались, когда поняли… а затем… — Старший разведчик сделал драматическую паузу и снова хлопнул в ладоши. — А затем он взял сам город!

Велисарий с Маврикием на мгновение застыли.

— Он взял Суккур? — переспросил Велисарий. — Но предполагалось, что город окружен стенами. Я даже получил их описание от двух своих шпионов!

— И у него не было осадных орудий, — запротестовал Маврикий.

Аббу улыбнулся.

— Да, город на самом деле окружен стенами, командир. И очень большими — я сам их видел. — Улыбка стала шире. — Достаточно толстыми, чтобы удержать огромную армию малва, которая сама теперь их штурмует.

Маврикий все еще пытался разгадать загадку. Быстро соображающий Велисарий же быстро пришел к единственному возможному решению.

— Население восстало. Как только пришли сведения о том, как Хусрау разбил малва в поле, население поднялось против гарнизона.

Аббу яростно закивал.

— И перерезало множество ублюдков до того, как прибыл Хусрау. Конечно, они не смогли бы справиться со всем гарнизоном после того, как те пришли в себя, но они выгнали солдат с одной из стен на достаточно долгое время, чтобы открыть ворота. А когда в городе оказались персы, малва превратились в падаль.

Мысли Велисария все еще были далеко. Его взгляд был прикован к северному горизонту, словно силой воли он мог разглядеть все, что происходило в Суккуре. Затем он медленно обвел взглядом окружающую местность

— Я ошибся, — пробормотал он. — Я видел только их страх. — Он говорил наполовину ошеломленно и наполовину грустно. — Я слишком долго был солдатом.

Эйд понял его, даже если не понял никто другой.

«Малва терроризировали их на протяжении двух поколений. А теперь прибывает император чуть ли не сказочной Персии, овеянный доблестью и славой, с грохотом вылетает из пустыни, окруженный железными дехганами, — мысли были мягкими и теплыми. — Даже крестьяне Синда слышали рассказы о Рустаме и его огромной булаве величиной с голову быка. Туманные легенды, да еще и принадлежащие другому народу. Но несмотря на покрытую шрамами память, они захотят поверить этим легендам. В особенности теперь, когда малва точат топор».

— Да, — сказал Велисарий. — Да. Эта война стала освободительной. И по названию, и по сути. А когда здесь находится сам Хусрау, есть то, вокруг чего приведенные в замешательство, испуганные — и обозленные — люди могут объединиться. Фигура Хусрау принесет делу легитимность, что не может сделать простая армия. Да, иностранный правитель — ну и что? Синдом уже много столетий управляют иностранцы. Теперь наконец будет тот, кто в равной степени великолепен и могуч. Справедлив и вызывает страх.