Нашествие. Мститель - Виктор Глумов Страница 66

Ксандр связал одежду в тюк, оружие пристроил за спину — авось не испортится, револьвер завернул в плащ — вдруг повезет, не успеет промокнуть. Велел Вацлаву сделать так же. Дурное предчувствие подсказывало: нужно торопиться.

Положив тюки в воду, ступили в реку, у самого берега оказалось глубоко. Кожу будто ошпарило, дыхание перехватило. Ксандр вынырнул и поплыл, толкая тюк перед собой. Рядом бултыхался Вацлав, а другой берег тонул в тумане. Течение закручивало и тянуло ко дну. Ксандр с ужасом понимал, что не в силах с ним бороться, ему едва удавалось удерживать тюк с вещами.

Их волокло из города. Одежда с оружием пока плыли, но вот-вот отсыреют и утонут. Разрядник тянул ко дну. Ксандр пытался вспомнить, долго ли продержится человек при такой температуре, и начал паниковать.

Одернул себя: держись, греби, греби! Вскрикнул Вацлав, ушел под воду и тут же появился на поверхности, отчаянно молотя руками. Лицо его белело в темноте.

— Нога! — прохрипел Вацлав.

Ксандр ухватил его, выпустив вещи, — черт с ними! Держа Вацлава за ремень разрядника, Ксандр правой рукой нащупывал застежку — сбросить оружие, только бы удержать друга.

Берег Дикого города приблизился — серая трехметровая стена, изрытая трещинами.

«Вот и всё, — выбиваясь из сил, подумал Ксандр, — сейчас всё закончится. Юлька умрет. Но мне уже будет неважно. Меня рыбы сожрут». Вацлав пытался плыть, но получалось плохо.

Ксандр сдался, выпустил Вацлава, тот тут же ушел под воду. И встал. Ксандр не поверил своим глазам, распрямился, и его колени ударились о твердое. Отмель! По грудь в воде, стояли беглецы друг напротив друга — два светлых силуэта в туманной темноте.

Эйфория быстро прошла: до спасительного берега оставалось еще метров двадцать, а Ксандр замерз так, что не чувствовал ног. К тому же сейчас он заметил очевидное: набережная забрана в гранит, чтобы вода не размывала ее. Выбраться можно по лестнице, но есть ли она? Летом они бы поплыли вниз и вылезли уже за пределами Наргелиса.

Ранней весной так долго не продержаться.

— Поп-пробуем, — прошептал Ксандр, утешая скорее себя, чем Вацлава. Губы дрожали.

Ксандр с Вацлавом молча побрели вперед. Отмель кончилась так же внезапно, как началась: песок просто ушел из-под ног. Погребли к берегу, зло работая руками, благо, слабое течение в заводи не мешало плыть. Ксандр заметил, что ему тяжело двигаться, да и дышать — тоже. Всё тело горело.

Казалось, прошла вечность, прежде чем удалось достичь каменной стены берега. Вацлав вцепился в выщерблину и покачал головой — не могу, мол, больше.

— Двигайся, а то околеешь, — посоветовал Ксандр и погреб правее, туда, где ему мерещилась лестница.

— Лестница, — прохрипел Вацлав.

И Ксандр увидел ее.

Землянин не помнил восхождения по каменным ступеням. Его колотило, Вацлава — тоже. Поддерживая друг друга, они выползли на берег и на ватных ногах побрели к груде тлеющих углей. Надо же, еще не все сгорело. От углей шло живительное тепло.

Ксандр заставил Вацлава обогнуть груду, зайти глубже в пепелище. Они выбрали более-менее целый участок мостовой и рухнули в золу. Тело в тепле размякло, наполнилось сладкой негой. Теплый асфальт показался мягким, и беглецы быстро уснули.

* * *

Галебус очнулся в полной темноте. Сколько времени прошло? Раскалывалась голова, болела ушибленная спина. Он попытался подняться, но под ногами что-то с хлюпаньем лопнуло, мерзко завоняло. Значит, он лежит на груде гнилых овощей — по запаху понятно. Отступая, тёмник свалился в подпол и лишь поэтому еще жив. Теперь надо найти лестницу и подняться… Будем надеяться, псы ушли. Он прислушался и без труда различил шевеление и поскуливание.

— Помогите!!! — заорал он во всю силу своего голоса.

Никто не отозвался. Темнота обступила Галебуса, он не мог рассмотреть даже собственной руки. Мрак. Абсолютный, липкий, как жижа под ногами. Мрак и одиночество. Нахлынул страх — первобытный, глубинный, и Галебус заметался по подвалу, оскальзываясь на гнилых овощах, налетел на ящики, перевернул их и заколотил кулаками по бетонной стене.

— На помощь! Помогите мне!!!

Крик растаял в темноте. Зацокал когтями по полу пес, тявкнул.

— У-у-у, пожри вас Бездна, — пробормотал Галебус. Разбросал ящики и, прижав колени к животу, уселся на что-то сухое, мягкое, пошарил под собой: похоже, опилки. Его тошнило и трясло мелкой дрожью, голова болела не переставая. Влажный холод пробирал до костей.

Над головой он различил узкую, с нитку, серую полоску света — место стыка досок. Вот оно что! Он провалился в подпол, и крышка люка захлопнулась.

Галебусу захотелось завыть, но его опередил пес, ему ответил другой, затявкал третий. По доскам зацокали когти.

Проклятые падальщики! Галебус погрозил им кулаком, поразмыслил и решил дожидаться утра. Тогда, возможно, псов разгонят патрульные. Нужно будет разузнать, за кем закреплен этот участок, и лично проследить, чтобы нерадивых наказали. Теперь желательно бы заснуть до утра, чтобы не покрываться холодным потом из-за дурных мыслей. Благо, засыпать мертвым сном Галебус умел мгновенно.

Проснулся он от тошноты, перевернулся на бок, и его вырвало. Ещё и ещё раз. Вытерев рот рукавом, он глянул наверх: утро! Светло, виден каждый камешек стен, ржавые петли люка, даже лестница видна! Деревянная, ненадежная, но это же лучше, чем ничего! А вот и револьвер! Галебус обтер его от гнили, сунул за пояс и на четвереньках пополз к лестнице, охая и кряхтя. Кружилась голова, перед глазами вспыхивали радужные круги. Когда он поднялся, держась за жерди-ступени, снова затошнило. Не обращая внимания на головокружение, тёмник карабкался по лестнице, помогая себе руками. Крышка люка поддалась с трудом, ударилась об пол, и Галебус зажмурился: солнечный свет на миг ослепил его.

Утро, и утро не раннее. Псов поблизости нет. От дохлых одни головы остались — постарались сородичи. А вот магулу обглодали даже морду. Полусгнившие доски пола в засохшей крови.

Галебус выполз из подвала, зачем-то прикрыл люк и, прислушиваясь к подозрительным шорохам, поискал плащ — жалко, хорошая была вещь, — но он куда-то подевался.

Грязный, уставший, Галебус выбрел на улицу. Солнце висело над крышами домов, заливая Наргелис теплом. И следа не осталось от туманной ночи, весна вошла в свои права, и даже пахло по-другому: перебивая вонь, исходившую от одежды, в воздухе смешивались запахи влажной земли, пробивающейся травы, наполненных соком деревьев.

Галебус вдохнул полной грудью, рассмеялся и, морщась от боли в спине и голове, поковылял к дому. Никого по пути не встретив, он вышел на площадь перед Центавросом и замер, пораженный: туда-сюда носятся отряды клериков и крюкеров, суета, как при войне. Но ведь восстание подавлено!

Один из клериков заметил Галебуса, нахмурился, качнул в его сторону разрядником: