Радио Хоспис - Руслан Галеев Страница 66

Они в очередной раз замолчали. Все смотрели на Стаса. А ему вдруг показалось, что сама обстановка этой каморки начинает привыкать к внезапным приступам тишины. Стас только не смог ответить самому себе, хороший это знак или нет.

– Мы же ничего не теряем, проверив эту информацию? – осторожно спросил Хворостов спустя долгую минуту молчания.

– Кроме собственной головы – ничего.

– Невелика потеря, – проговорил Беби-Бум. – Я ее раз пять терял. Правда, в основном из-за женщин…

– А могут и не поймать, – снова выглядывая из-за плеча Беби-Бума, проговорил Душка Джи. – Не пойман – не вор… Т-так ведь?

– Кстати, а где Шенкель? – спросил Хворостов.

Все зачем-то стали оглядываться, словно Роберт вполне мог оказаться и в каморке.

– Он должен был ждать нас по приезде, – проговорил Стас. – Джи, дружище, пробегись до гаража. Если он там, пусть поднимется.

– А я пока кофе сделаю, – решил Беби-Бум. – Очень, так сказать, хочется кофе.

* * *

Они разошлись, и Стас вновь остался один в кабинете. Хворостов отправился навести справки по делу о двойном убийстве в доках у группы, которая вела его ранее. Понятно, что дело, скорее всего, мертвое, но надо было создать хотя бы видимость работы по навязанному направлению. Стас закрыл глаза и откинулся в кресле.

Этот бесконечный день тянулся бесконечно долго. Все, что Стас предпринимал, никак не сказывалось на происходящем. Так что можно было просто откинуться на спинку кресла и закрыть глаза.

Он так устал, что готов был сдаться и позволить дреме увлечь его туда, где бродят мрачные существа, порожденные сном разума. Он бы и сдался, пусть на жалкую четверть часа, но неумолкающая дробь пишущей машинки, перебиваемая синкопами движения каретки, навязчивым игольным колокольчиком вклинивалась между дремой и реальностью. Это препятствие напоминало танковые ежи, которые казались несерьезными и неспособными остановить устремленную груду брони на гусеничном ходу, однако же останавливали. Ворвалось мгновенное, преодолевшее преграду печатной дроби полусон-полувоспоминание: заснеженные склоны холмов, напоминающие спины мигрирующих черепах посреди песчаного, покрытого редкой сухой травой океана. По этим холмам навстречу восходящему ледяному солнцу двигалась пунктирная линия бронированных машин. Стальные панцири тускло отсвечивали кровавым, а озябшие пальцы в облепленных катышками снега перчатках сжимали приклад противотанкового ружья «Танкгевер-Греко», которое умело сплевывать стальные бронебойные патроны с характерным металлическим звуком порванной струны. Стас открыл глаза и смотрел некоторое время в потолок, пытаясь вспомнить, где же это было. Он точно знал, что это был единственный бой, в котором ему пришлось взять эту громоздкую конструкцию – «Танкгевер-Греко», и вроде бы именно поэтому память должна была сохранить подробности того боя. Она и сохранила: дисковый «Лель» по правую руку, противотанковые же гранаты «Behringer» по левую, сумка с громоздким, старой модели противогазом через плечо и труп бойца, который до того стоял с «Танкгевер-Греко» на этом самом месте, а потом рухнул и больше уже не вставал. Это все Стас помнил в мельчайших подробностях, так же как помнил смерзшийся песок перед глазами и дыхание, паром вырывающееся изо рта. А вот где проходил этот бой, вспомнить никак не получалось. Ясно, что это было еще в первой половине войны, поскольку во второй Стас воевал в экваториальном поясе, где вряд ли могли быть такой смерзшийся песок и перчатки в катышках снега.

Пришел Беби-Бум, принес на старой папке с грубо оторванным ярлыком четыре чашки чая. Пробормотал: «А Шенкель пусть сам варит. Так сказать». Они посидели молча, глотая горький напиток. Пришел Хворостов, взял чашку и встал, прижавшись плечом к дверному косяку.

– А знаете, – сказал Беби-Бум, – мне в целом понравился сегодняшний день. Я, так сказать, примерно это себе и представлял, когда пошел на курсы детективов. А ты что скажешь, Дмитрий?

– Ну… Погодка, конечно, подкачала, – глядя в чашку, ответил русский, – но в целом да, согласен.

Душка Джи явился, когда кофе успел остыть. Он заглянул неуверенно, казалось бы, еще неувереннее, чем всегда, и проговорил:

– Роберта Шенк-келя убили. И еще одного водителя… За-астрелили.

* * *

Стас припарковал «Студебеккер» на муниципальной автостоянке в квартале от места преступления. Зимние сумерки, наполненные оглушающей синевой, превращали все, что терялось выше света уличных фонарей, в стремящуюся к бесконечности пустоту. И хотя светились окна верхних этажей, их свет уже не принадлежал к чему-то человеческому, скорее он был тяжеловесным придатком к неразличимому, но постоянно ощущаемому городскому небу. Просто балласт, но балласт непременный и почти такой же постоянный, как созвездия, форма которых помнится скорее по школьным учебникам, нежели по собственному зрительному опыту.

Морозило. Сильные порывы ледяного ветра попеременно набрасывались абсолютно со всех сторон, и не спасали ни глубоко надвинутая шляпа, ни поднятый воротник, ни надвинутый до глаз шарф. Однако снегопада не было, и воздух был кристально прозрачен.

Они прошли быстрым шагом, ссутулившиеся, спрятавшие руки в карманы, глядящие исподлобья. Мимо еще работающей булочной (около нее в прошлом году была застрелена при ограблении семейная пара, Стас хорошо помнил то дело), мимо кафе «Доминион», где подавались блюда пресной английской кухни, и, наконец, мимо темных витрин банка-банкрота «Леонская доля», владелец которого повесился полтора месяца назад. Затем свернули в переулки, узкие, как это было характерно для всех внутренних улочек центральной части города, и невероятно запутанные для новичка. Стас тем не менее шел уверенно, хорошо знакомый с местными лабиринтами. Не отставал от него и Душка Джи. Хворостов и Беби-Бум топали, насупившись, следом.

Вокруг места преступления уже были натянуты желтые «дэд-полис-лайн», дежурили мрачные маршалы. Обычных для подобных происшествий зевак, в силу жуткого холода, не было.

Старший детектив Илиас Волгов, этакий вечный юноша с лицом стремительно спивающегося интеллигента, кивнул маршалам, разрешая группе Бекчетова пройти за ограждение.

– Осмотритесь сами, – проворчал Волгов. – Тела уже увезли, аналитики тоже закончили. Мы сворачиваемся минут через пятнадцать. И это… – Волгов глазами показал куда-то влево. Стас неторопливо оглянулся. Там под ночным фонарем стояли неподвижно две фигуры. – С самого начала тут крутятся.

– Особисты?

– Да. Приехали раньше нас. Но не вмешиваются, просто стоят, как надсмотрщики. Делать им больше нечего по такой погоде.

Волгов стянул зубами перчатку, раскрыл папку и, покопавшись в ней, извлек стандартный лист, исписанный мелким угловатым почерком под копирку.

– Протокол осмотра. Копия.

Стас благодарно кивнул Волгову, который не только не был обязан предоставлять другому детективу сведения по делу, но и не должен был пускать их на место преступления. Учитывая присутствие двух особистов, Волгов сознательно шел на должностное нарушение.