Право крови - Ричард Кнаак Страница 66

Противник Ульдиссиана закашлялся, разжал руки, отчаянно вцепился в обломок, но, не успев выдернуть его из раны, упал на колени.

До глубины души пораженная собственным подвигом, Серентия подалась назад. Ульдиссиан же, напротив, попросту склонился над морлу, ухватил деревяшку покрепче и с силой повернул так, что едва не оторвал голову врага от тела.

Морлу упал.

– Голова… самое главное – голова, – объявил Ульдиссиан, подняв взгляд. – Лилия! Лилия с вами?

– Нет! – тут же откликнулась Серентия.

– Один из этих дьяволов искал ее, – добавил Ахилий, – но здесь, поблизости, ему, видимо, не посчастливилось.

– Ничего не понимаю… хотя…

С этими словами Ульдиссиан, растолкав товарищей, бросился к двери.

– Должно быть, она меня искать пошла! И, верно, направилась в кабинет… где я оставил Малика!

* * *

За братом и остальными, бросившимися аристократке на выручку, Мендельн не побежал. Нет, разумеется, он был вовсе не прочь пособить им, но что-то заставило его задержаться и вновь приглядеться к морлу – и к только что поверженному, и к оставшемуся в коридоре. Едва он подошел к ближайшему, в сердце зашевелились дурные предчувствия. Казалось, несмотря на безжизненный вид, в ужасающем мертвом теле все еще теплится искорка… искорка… нет, не жизни – скорее уж, некоего потустороннего жизнеподобия.

Сам не зная, зачем, он простер руку над спиной мертвого тела. Перед мысленным взором тут же возникли странные письмена. На сей раз Мендельн смутно понимал, что они означают, а произношение, как и прежде, вспомнилось само по себе.

Стоило прочесть письмена вслух, из развернутой книзу ладони заструилась прохлада. Тело морлу под рукой озарилось неярким, вроде лунного света, сиянием, содрогнулось, будто вот-вот поднимется на ноги. Устоять на месте оказалось непросто, однако некое внутреннее чутье предупреждало: отскочишь – не миновать беды.

Поверженный морлу забился в отчаянных судорогах, а затем над его телом поднялось, заклубилось черное облачко не больше яблока в величину. Ненадолго зависнув в воздухе, облачко устремилось к ладони Мендельна… и, едва коснувшись ее, тут же рассеялось.

Морлу вновь замер. Казалось, мертвое тело слегка осело, сдулось, будто опустошенный бурдюк, а внутри него Мендельн больше не чувствовал ничего.

Подойдя к лежавшему в коридоре, он повторил над ним тот же ритуал, оглянулся и пригляделся к первому, которого застал за схваткой с Ахилием. Как поднялся с кровати, как оказался в коридоре, отчего этот морлу рухнул к его ногам – ничего этого младший из Диомедовых сыновей не помнил. Наверняка Мендельн знал лишь одно: после слов, сказанных этому морлу, ритуалов, подобных исполненному над двумя предыдущими, не требуется.

Что самое любопытное, еще Мендельн вдруг вспомнил, что, расправляясь с этим созданием, чувствовал, будто он не один. Он мог бы поклясться: нужные слова шепнул ему на ухо некто, стоявший позади, за плечом, и как раз вовремя.

«Но кто это мог быть? – спросил себя самого Мендельн. – Кто?»

И тут ему пришло в голову, что воинов в жутких шлемах вполне могло быть гораздо больше. А вдруг остальные где-то затаились, или сочтены мертвыми? Нет, он, Мендельн, должен взглянуть на каждого и над каждым проделать тот же ритуал. Лишь после этого можно будет не волноваться: ни один из них вновь не поднимется.

Содрогнувшись от этой мысли, Ульдиссианов брат поспешил следом за остальными.

* * *

В кабинете, наверняка в кабинете… Сам не зная, почему, Ульдиссиан не сомневался: Лилия отправилась туда. И, не колеблясь, уверенная, что возлюбленный там, обсуждает с мастером Итоном какое-то дело, переступила порог.

Ну, а Малик, конечно же, не преминул схватить ее, чтоб, угрожая ей, подчинить себе Диомедова сына. Знает, подлый: Ульдиссиан сделает что угодно, только бы Лилии не причинили зла!

От ярости в жилах Ульдиссиана вскипела кровь. Ну, если с ней сделали хоть что-то дурное…

Странно, но двери в кабинет оказались затворены – при том, что по всему дому сломя голову носятся, пытаясь разобраться в происходящем, стражники и прислуга. То, что ни один в поисках нанимателя не заглянул в кабинет, не предвещало ничего хорошего: от всего этого явственно пахло проделками церковника.

Одолеваемый тревожными мыслями, Ульдиссиан с разбегу ударил плечом в створки дверей.

Двери с грохотом распахнулись, одна из створок качнулась назад с такой силой, что сорвалась с петель. Покатившись по полу, Ульдиссиан немедля вскочил на ноги, заозирался, пытаясь понять, что происходит внутри.

– Малик! – взревел он, ожидая самого худшего. – Все это касается только тебя и…

При виде открывшейся его взгляду картины крестьянин запнулся и разом умолк. Посреди кабинета лежал еще один морлу, с аккуратно отсеченной от туловища головой и черным пятном гари посередине груди. Казалось, голова его злобно таращится в потолок из-под маски «бараньего» шлема.

Однако зрелище это совершенно затмевало собою то, что лежало чуть дальше. В глубине кабинета распростерся по полу труп, начисто лишенный плоти, истекающий кровью из тысячи порванных вен. Высокого роста, атлетического, судя по ошметкам мускулов и сухожилий, сложения, освежеванный, точно свиная туша на бойне, мертвец каким-то непостижимым образом сохранил на себе остатки одежды.

Изуродованное тело принадлежало Малику, верховному жрецу ордена Мефиса.